Почувствуй - Алейна Севимли (2022)

Только я поднялся на ноги, как в комнату, без стука, ворвалась госпожа Кара, мать Йетер. Она словно фурия пронеслась к кровати, не заметив меня, и схватила дочь за ногу, довольно громко крича:

— А ну просыпайся, нахалка. Отец в кои-то веки дома, хочет позавтракать всей семьей, а ты завалилась спать.

Шекер застонала, а я, почувствовав себя неловко, всё же вмешался:

— Госпожа Кара, прошу прощения, вчера мы отмечали сдачу экзаменов, Йетер составила мне компанию, моя вина, что она не выспалась, — широко улыбнулся я, надеясь, что женщина не подумает, что мы встречаемся, и что я ночевал в кровати её дочери.

Женщина переместила взгляд на меня и, нацепив на лицо учтивую улыбку, произнесла:

— Биркан Ташлычунар, давно ты не навещал нас. Я очень рада видеть тебя. Знаешь, господин Айят тоже обрадуется при виде тебя. Позавтракай с нами, уж не откажи мне.

— Что вы, вы ведь хотели посидеть семьей, я лучше поеду домой…

Женщина не дала мне договорить, махнув рукой, она сказала:

— Для нас ты и твой дедушка, очень важные люди, мы уже одна семья, — не давая возможности возразить, она схватила кое-как проснувшуюся дочь за плечи и потащила в ванную.

Я спустился в огромную столовую, отделанную светло-зелеными панелями, и обставленную дорогими скульптурами и вазами с живыми цветами, которые прислуга меняет каждый день, в центре стоит длинный стол из светлого дерева, со стеклянными вставками. Стол полнится от еды, жареное мясо, копченое мясо разных видов, маслины, яйца, и фрукты, и только на месте Шекер стоит глубокая яркая тарелка с овсяной кашей, украшенной малиной клубникой. Девушку держат на строгой диете, родители думают, что она больна, а доктор, которому за ложь платит сама пациентка, говорит, что у неё мелкие проблемы с пищеварением.

Господин Айят действительно обрадовался, увидев меня, пожал мне руку и усадил по правую руку от себя, и начал расспрашивать про жизнь и деда, а вот когда к нам спустилась госпожа Эда и Йетер, он недовольно выдохнул в свои могучие усы, и пронзил дочь недовольным взглядом своим карих глаз.

Йетер переоделась в синюю кофту, открывающую вид на её тощие плечи, увидев её, я уверен, что одежду выбирала Эда, сказав дочери, что этот цвет освежит её. Но Шекер на фоне матери, уделяющей всё своё внимание внешнему виду, сделавшей кучу операций и манипуляций, выглядела если её старшей сестрой, обремененной жизнью.

Госпожа Эда с самого утра наносит тонну макияжа, делает парадную прическу и надевает довольно короткие платья, в которых всегда и ходит по дому, уж не говоря о её выходных костюмах, в гостях она не появится, если Айят не расщедрился на платье от кутюрье за полмиллиона. Женщина всегда красится в блондинку, да так усердно, что её волосы уже уменьшились в объеме, поэтому госпожа и укладывает их, но это я знаю исключительно из рассказов Йетер, ненавидящей мать по непонятной для меня причине.

Когда-то, во времена ещё адекватного поведения Шекер, она рассказала, что господин Айят изменил её матери, и после этого и начались её преображения, она начала тратить столько денег, что мужчина понял, двух женщин ему не потянуть.

— Как поживает господин Тунгюч? Надеюсь, он в добром здравии? — Спросила Эда, выпивая свой зеленый чай, без сахара, из-за чего её голубые глаза сошлись в кучку, и в этот момент она приобрела максимальную схожесть с нестабильной дочерью.

— Да, он чувствует себя хорошо, но чтобы продолжать здравствовать, он уезжает на отдых, куда-нибудь в горы, — ответил я, эту историю дед всегда просит говорить, дабы никто и не понял, что уезжает он не отдыхать, а заключать очередной контракт, а это всё, для отвода глаз.

— Ох, доброго пути ему. А как там госпожа Мехтебер? — В этот момент я заметил, как супруги переглянулись, Эда хитро приподняла бровь, а её муж нахмурился.