Любовь и другие слова (ЛП) - Кристина Лорен

Когда его телефон снова жужжит рядом с ним, он отталкивает его. — Тогда почему не позвонила?

— Многое случилось. — Я немного отодвигаюсь на своем месте, когда нам приносят напитки.

Его брови сдвинуты вниз в оправданном замешательстве. Я только что сказала ему, что моя жизнь была по сути заурядной и прямолинейной, но потом произошло слишком много событий, чтобы беспокоиться о звонке.

В голове прокручивается календарь прошедших лет, и на меня накатывает еще одно кислое осознание. Завтра Эллиоту исполняется двадцать девять лет. Я пропустила почти все его двадцатилетие.

— Кстати, с ранним днем рождения, — тихо говорю я.

Его глаза становятся мягкими, рот искривляется по краям. — Спасибо, Мейс.

5 октября всегда было для меня тяжелым днем. Каким он будет в этом году, когда я увижу его? Я обхватываю руками свою теплую кружку, меняя тему. — А как насчет тебя? Чем ты занимался?

Он пожимает плечами и потягивает свой капучино, небрежно проводя пальцем по верхней губе, когда на ней появляется пена. Очевидный комфорт в его собственном теле вызывает новый жар в моем. Никогда еще я не знала человека, настолько полностью принадлежащего самому себе, как Эллиот.

— Я рано закончил Калифорнийский университет, — говорит он, — и на пару лет переехал на Манхэттен.

Это нажимает на кнопку 'стоп' в моем мозгу. Эллиот олицетворяет собой Северную Калифорнию со всем ее лохматым хаосом. Я не могу представить его в Нью — Йорке.

— Манхэттен? — повторяю я.

Он смеется. — Я знаю. Полное безумие. Но это такое место, которое я смог бы пережить только в двадцать лет. После нескольких лет работы там я некоторое время стажировался в литературном агентстве, но не полюбил его. Я вернулся сюда почти два года назад и начала работать в некоммерческой группе по распространению грамотности. Я все еще работаю там пару дней в неделю, но… я начал писать роман. Все идет очень хорошо.

— Писать книгу. — Я усмехаюсь. — Кто бы мог подумать?

На этот раз он смеется сильнее, звук теплый и рычащий. — Все?

Я кусаю обе губы, чтобы сдержать улыбку, и выражение его лица медленно выпрямляется. — Могу я спросить тебя кое о чем? — спрашивает он.

— Конечно.

— Почему ты решила прийти сюда со мной сегодня утром?

Мне не нужно указывать на то, что он пробил себе дорогу в мое расписание, потому что я знаю, что он не это имел в виду. То, что он сказал о Лиз, правда; мы все знаем, что Эллиот не опасен. Я могла бы сказать ему, чтобы он шел домой и больше не связывался со мной, и он бы послушался.

Так почему же я этого не сделала?

— Понятия не имею. Не думаю, что смогла бы отказать тебе дважды.

Ему нравится этот ответ. Его рот расплывается в небольшой улыбке, и ностальгия наполняет мои вены.

— Ты училась в медицинской школе Хопкинса, — говорит он с тихим удивлением в голосе. — А бакалавриат в Тафтсе. Я так горжусь тобой, Мейс.

Мои глаза расширяются в понимании. — Ты крыса. Ты меня гуглил?

— Ты не гуглила меня? — отвечает он. — Да ладно, это первый шаг после побега.

— Я вернулась домой с работы в два часа ночи. Я упала лицом в подушку. Не знаю, чистила ли я зубы с этих выходных.

Его ухмылка так искренне счастлива, что у меня внутри открываются скрипучие петли. — Ты всегда планировала вернуться сюда, или это было просто место, где ты совпала?

— Это был мой первый выбор.

— Ты хотела быть ближе к Дункану. — Он кивает, как будто в этом есть смысл, и это укололо меня. — Когда он умер?

— Ты всегда планировал вернуться сюда?

Я вижу, как он работает над моим отклонением, но он делает глубокий вдох и медленно выпускает воздух. — Это всегда был мой план — жить там, где ты. Этот план провалился, но я решил, что в Беркли у меня есть все шансы увидеть тебя снова.

Это бросает меня. Как будто я кирпич, и меня бросили в стеклянное окно. — О.

— Ты знала это. Ты должна была знать, что я буду здесь, ждать.