Месть - Мария Голованова (2022)

Наутро, проверив содержимое сумочки Ксении, Вера Ивановна положила туда свой адрес и деньги на первый случай. Вручила сумочку и рассказала, что в ней лежит. Ксюша стыдливо мотала головой. Потом врач показала детские документы, оформленные заранее на имя отца по согласию матери, также положила их рядом со своим адресом и сказала одно решающее слово: «Пора, девочка. Дети уже упакованы в очаровательные пакеты и ждут нашего выхода. Такси я заказала». Ксения молча встала и взяла протянутый медсестрой пакет. Ей было все равно кого нести: дочь или сына. Хотелось одного: скорее все закончить и уехать в Москву. На крыльце неожиданно остановились. Около белой «Волги» их ждали Егор с родителями. Вера Ивановна глубоко и облегченно вздохнула. Ксения загадочно улыбнулась. И эта улыбка очень даже не понравилась Вере Ивановне. Она хотела заострить на этом свое внимание, но тут подошел Егор и вручил Ксении букет алых роз. Та, не посмотрев на него, передала одурманивающую охапку Вере Ивановне, поцеловала ее и понесла плачущий пакет к машине. Вера Ивановна быстро отдала розы стоящей рядом медсестре и пошла за Ксенией. Та подошла к матери Егора и передала ребенка ей в руки. Вера Ивановна, мгновенно поняв задуманное своей подопечной, также передала ребенка, но в руки дедушки. Те радостно стали рассматривать мордашки внучат, приоткрыв детские вуали. Затем Ксения вручила родителям документы детей и сказала:

– Вырастите их порядочными людьми.

Те, ничего не подозревая, закивали головами. А Ксения, даже не взглянув на новоявленного папашу, быстро пошла по улице. Вера Ивановна остолбенела. Она еще надеялась, что девочка вернется к машине и сядет в нее. Застыл и Егор, глядя на уходящую фигурку Ксении. Потом он сел в машину. Родители с малышами уже были там.

– Ну, что, сын? Опростоволосился и на этот раз?

– Как она могла оставить детей?

– А ты, Егорка, – заговорила мама, – как бы воспринял новость, что меня изнасиловали?

– Мама? Я убил бы его!

– Вот – вот. Это слова, сыночек. А если бы я родила тебе братиков от насильника?

– Я не смог бы на них смотреть, да и на тебя, вероятно, тоже.

– Жестоко. За что же ты коришь эту девочку?

– Говори спасибо, сын, – добавил отец, – что она отдала тебе твоих детей. Ты хотя бы понимаешь, что эта хрупкая девочка вернула тебе честь.

– Ты так полагаешь?

– Да. Но запомни: другой жены у себя в доме не приму.

– Она не простит меня.

– Правильно сделает. Значит, будешь доживать век евнухом. Благо, есть дети. Если прикоснешься хоть пальцем к другой женщине, не получив прощения Ксении, лучше застрелись, сынок. Я хочу дожить до любого исхода. Пойми. Перед Господом надо или стоять с гордо поднятой головой, или ползком на брюхе. Иного пути нет.

– Обещаю, отец.

– Поторопись, дружок, мне бы успеть поднять внучат.

А в это время Ксения ехала в Москву. За окном мелькала красавица осень. Как она раньше любила поздние помидоры с пропахшей дымом картошкой, смех друзей и бесшабашные танцы и песни у костра. Теперь осень приносила одну грусть. Однако она заставила себя встряхнуться. Впереди новая жизнь и, вероятнее всего, не такая уж и легкая. Первое, что она должна решить – это работа. Потом о квартире подумать надо, не век же кантоваться у доброй Веры Ивановны, да и жила та далековато от Москвы, а значит, и от работы. Из столицы Ксения бежать не хотела. Это ее город. В общежитии она сразу столкнулась на лестнице с комендантшей. Та всплеснула от неожиданности руками:

– Ксюшенька, появилась – не запылилась!

– А Вы не ждали?

– Как же? Ждала. Вещи – то твои у меня. Ты прости, голуба – душа, но надо было заселять абитуриентов, сама понимаешь: каждая койка на счету, а тебя все нет и нет.

– Понимаю.

– Пойдем отдам твое богатство, и чайку попьем.