Неверная - Айаан Али (2012)

Но экран вновь засветился, и на нем отобразился тот же номер – Хьюго. «Что могло произойти?» – подумала я. Телефон продолжал звонить, но я раз за разом сбрасывала звонки. Мне очень хотелось продемонстрировать свою приверженность нашему плану и новое отношение к времени. Затем позвонила Ингрид. Я ожидала услышать извинения за опоздание, однако в трубке прозвучало: «Хьюго пытается связаться с тобой. Он говорит, что что-то случилось с Тео ван Гогом. На него напали».

Я вскочила на ноги и побежала в офис секретаря либеральной фракции. Офис Арты был гораздо больше моего, с огромным телевизором, который был настроен на прием телетекста. «Что-то случилось с Тео ван Гогом, ему плохо…» – прокричала я, плохо понимая, что говорю, и она немедленно включила новости. Однако в строке новостей говорилось только о какой-то перестрелке в Амстердаме. «Наверное, все в порядке», – сказала я, но меня трясло. Арта предложила позвонить моей охране и узнать у них, что именно произошло. В те дни охранники сопровождали меня до дверей парламента – охранять мой офис не имело смысла, – но когда я уже набирала номер старшего телохранителя, Брама, он вырос передо мной как из-под земли.

– Я слышала, что-то случилось с Тео ван Гогом, – сказала я.

– Это правда, – отозвался Брам.

– Он в порядке?

– Нет. Тео ван Гог убит.

Слезы брызнули у меня из глаз. Я побежала обратно в офис, захлопнула дверь и попыталась перевести дыхание. Я чувствовала себя абсолютно беспомощной, мне было безумно страшно, и я просто была не в состоянии преодолеть шок. Следом за мной в офис ворвались Ингрид и мои телохранители, которые сказали мне:

– Простите, но нам нужно немедленно уезжать.

– Нет, пожалуйста, оставьте меня в покое, я остаюсь здесь, – сказала я, но Ингрид не слушала меня.

– Айаан, ты должна уехать, – повторяла она. Брам был краток:

– Нам нужно немедленно уезжать.

Айрис плакала; она обняла меня, утешая, как ребенка, и сказала:

– Пойдем, Айаан.

Айрис была знакома Тео; с тех пор как мы с Тео начали работать над «Покорностью», они с Айрис постоянно шутили по телефону. Он знал, как рассмешить ее. Брам взял мое пальто, помог мне одеться и сказал:

– Идемте.

Брам и остальные охранники окружили меня. Когда мы шли через двор перед зданием парламента, к нам присоединились другие охранники, которые взяли Ингрид, Айрис и меня в плотное кольцо. Моих охранников было не узнать. Их лица были угрюмы, они превратились в настоящий живой щит, и я заметила, что обычно спрятанное оружие виднелось у них из-под одежды. Они перешли в состояние полной боевой готовности. И это было страшно.

Пока мы шли через площадь к моему дому, расположенному менее чем в пятидесяти метрах от парламента, я везде замечала службу безопасности: полицейских в форме, полицейских в гражданской одежде, служебные автомобили, оружие.

Что случилось с Тео? Я включила новости; начали раздаваться телефонные звонки. Я плохо понимала, что происходит, и находилось в состоянии глубокого шока – именно шока, – вызванного знанием того, что Тео убит. Я просто не могла поверить в это. Мой мозг отказывался воспринимать саму мысль, что нечто подобное могло произойти. По телевизору показывали одни и те же новости: стрельба, тело, накрытое белой простыней, – Тео ван Гог убит. Я не могла сказать себе: под этой простыней лежит Тео. Это казалось абсолютно нереальным.

Время шло, и начали всплывать подробности. Был арестован какой-то мужчина. Свидетелями убийства оказались пятьдесят человек. Одна женщина – видимо, у нее брали интервью корреспонденты Би-би-си – сказала по-английски: «Это был бородатый мужчина в мусульманской одежде». Я пошатнулась. Значит, это был мусульманин, и Тео погиб из-за «Покорности». Если бы мы не сняли фильм, Тео был бы жив. Вина за его смерть лежит на мне.

Под «Покорностью» должно было стоять мое имя, только мое, и заниматься выполнением проекта я должна была самостоятельно.