Неверная - Айаан Али (2012)

В этот вечер появлялся жених – единственный раз, когда мужчина мог находиться в присутствии женщин не из его семьи. Как правило, он был заурядным, потным, немолодым саудовцем в длинных одеждах. Когда он входил, все женщины сразу смолкали. Нам с Хавейей мужчины не казались существами с другой планеты, но для саудовских женщин появление жениха было очень важным моментом. На каждой свадьбе все было точно так же – женщины замолкали, затаив дыхание, а человек, которого они так ждали, оказывался совершенно обычным.

* * *

У нас в семье не все было гладко. Связь между родителями, прежде такая крепкая, рушилась на глазах. У каждого были свои взгляды на жизнь. Маме казалось, что папа недостаточно времени уделяет семье. Все чаще ей приходилось отводить нас в школу – точнее, в две разные школы, ведь Махад учился отдельно, – а потом забирать оттуда, одной. Она терпеть не могла выходить без сопровождения, ненавидела похотливые взгляды встречных мужчин. Сомалийки рассказывали истории о женщинах, которых хватали на улице, увозили, а потом те оказывались на обочине дороги или вовсе исчезали без следа. Быть одинокой женщиной – уже само по себе плохо. А иностранка, к тому же чернокожая, – абсолютно беззащитное существо.

Когда мама отправлялась за покупками без водителя или мужа, продавцы не обслуживали ее. И даже когда она брала с собой Махада, далеко не все соглашались говорить с ней. Тогда она набирала помидоры, фрукты, специи, а потом громко спрашивала: «Почем?» Не услышав ответа, мама клала деньги на прилавок, говорила: «Возьмите, если хотите» – и уходила. А на следующий день все повторялось снова. Махад видел это, но не мог ей ничем помочь – ему было всего десять.

При этом мама никогда не упрекала саудовцев в своих бедах. Она только хотела, чтобы отец ходил за покупками и делал всю работу за пределами дома, как и все остальные мужчины. Саудовские женщины никогда не выходили на улицу одни. Мужья запирали ворота снаружи. Все соседки жалели маму, потому что ей приходилось идти по улице одной. Это было унизительно.

Мама считала, что папа часто подводит ее, перекладывая на ее плечи многие проблемы, которые должен решать сам. И сомалийские обычаи только все усложняли. Отец мог запросто пригласить к нам на ужин восемь – десять мужчин. Он никогда не говорил маме, куда уходит и когда вернется. Если атмосфера в доме становилась тяжелой, папа отправлялся с утра в мечеть, а приходил обратно только через день или два. Маме приходилось стирать вручную все до последнего носочка. Ей было одиноко.

Наверное, временами она все же чувствовала себя счастливой: когда готовила ужин, а вся семья была рядом. Такие вечера случались все реже. Порой ночью я слышала, как родители ссорились. Звенящим от ярости голосом мама высказывала папе свои претензии, а он отвечал: «Аша, я работаю ради светлого будущего нашей родины» или «Этого бы не случилось, если бы мы жили в нормальной стране». Абеху всегда была не по душе Саудовская Аравия, он хотел, чтобы мы переехали в Эфиопию. Но мама не могла на это согласиться: эфиопцы были неверными.

Через несколько месяцев к нам приехала бабушка, чтобы помогать по хозяйству. Ей не понравилось то, как мама отзывалась о папе. «Если ты родилась женщиной, живи как женщина, – повторяла она старинную поговорку. – Чем быстрее ты это поймешь, тем легче будет смириться».