Неверная - Айаан Али (2012)

У меня была мягкая шишка, похожая на переспелый помидор, – тете показалось, что если надавить на нее пальцем, он уйдет прямо в череп.

В этот момент в разговор вмешалась мама:

– Что случилось? Кто ударил тебя по голове? Я была уже совершенно измождена.

– В субботу, когда ты ушла, учитель вернулся и побил меня, а в воскресенье ты добавила.

Мама заплакала и стала причитать:

– Этого мне еще не хватало… О Аллах, за что мне все это? Тетя Джим’о Муссе была настоящей Осман Махамуд. Она созвала верхушку клана и сказала им:

– Дочь Хирси Магана умирает. У нее на голове большая рана. Ее срочно надо отправить в больницу.

На следующее утро меня отвезли в самый лучший и дорогой госпиталь в Найроби. Итальянский доктор назначил рентген. Оказалось, что череп был проломлен и скопилось много крови, которая давила на мозг. Я нуждалась в срочной операции. Это было ужасно: меня побрили налысо, на голове остался большой шрам, и мне пришлось двенадцать дней провести в палате. Клан оплатил все расходы.

Только в больнице я впервые поняла, что в глубине души мама любила меня, а все ее наказания предназначались не мне, а миру, который отобрал у нее право на счастье. Каждый раз она приходила ко мне, говорила, что любит, и плакала. Никогда раньше я не видела ее такой ранимой.

После этого семь лет она не поднимала на меня руку.

* * *

Когда я вернулась, в школе многое изменилось. Некоторых знакомых девочек там больше не было; в ответ на мои расспросы все пожимали плечами и говорили, что их, наверно, забрали, чтобы выдать замуж. Такое порой случалось, даже в начальной школе: одной из девочек пришлось уйти, потому что она была помолвлена. Но раньше я как-то не обращала на это внимания.

А теперь я заметила, что в классе нет Латифы. По словам Халвы, однажды днем, в субботу, отец приехал за ней и сказал, что она больше не вернется в школу: ей пора готовиться к тому, чтобы стать женщиной. Одноклассница, которую пригласили на свадьбу, рассказала нам подробности – про жениха, который был намного старше невесты, про множество подарков. Латифа выглядела испуганной, она плакала, и слезы капали на ее красивое белое платье.

Одна за другой девочки признавались нам, что уходят из школы, чтобы выйти замуж. Чаще всего они говорили об этом и учителям. И никто из руководства ничего не делал для того, чтобы помешать родителям забирать дочерей и выдавать их замуж за незнакомцев. Многие девочки были против, а некоторые просто впадали в оцепенение. Одну ученицу заставили выйти замуж за двоюродного брата. Другая – пятнадцатилетняя йеменка – сказала, что ее обручили с мужчиной, который был намного ее старше. Она была не рада этому, но добавила: «Мне все же больше повезло, чем сестре, – ей тогда было всего двенадцать».

Зайнаб, говорливая девочка с круглыми щечками, уехала на рождественские каникулы и больше не вернулась. Через год мы с ней случайно встретились на празднике в Центре мусульманской общины, неподалеку от школы. Зайнаб была беременна; одетая во все черное, она вела за собой чьих-то детишек и казалась толстой и некрасивой. Она сказала, что почти не выходит из дома без свекрови, и очень хотела узнать новости из школы. В ней не осталось и следа от той веселой и непоседливой девчонки, с которой мы носились по коридорам.

Однажды меня пригласили на совместную свадьбу сестер Халвы, Сихам и Насриен, – им было семнадцать и девятнадцать, они уже закончили школу. Родственницы новобрачных съехались в Найроби со всей Кении, Йемена и Уганды. Перед началом церемонии эти женщины должны были проверить невест. Сихам и Насриен лежали на подушках на полу. Их лица и верхняя часть тела были покрыты зеленой тканью, а руки и ноги оставались голыми. Все родственницы шумно восхищались красотой и изысканностью узоров, нарисованных хной на коже девушек, хотя на самом деле, конечно, проверяли, девственны ли невесты.