Неверная - Айаан Али (2012)

Я была в восторге от хиджаба, он давал мне ощущение силы и значимости: под этим защитным слоем скрывалась вроде бы невинная, но потенциально опасная женственность. Мало кто в те дни ходил в таком виде по Найроби, так что я, как ни странно, чувствовала себя уникальной личностью. Хиджаб посылал сигналы превосходства: я была единственной истинной мусульманкой, а все остальные девочки в маленьких белых платочках – всего лишь лицемерные дети. Я была звездой Господа. Когда я распахивала руки, то чувствовала, что могу взлететь.

Я первая в школе стала носить хиджаб. Некоторые девочки из Йемена надевали длинные платья на пуговицах, но они повторяли изгибы тела, а мое черное покрывало не позволяло увидеть ничего, кроме лица и кистей рук.

Придя в школу, я снимала хиджаб и складывала его под парту, а после уроков скромно вынимала, надевала – и сразу становилась интересной, загадочной, могущественной. Это читалось на лицах моих одноклассников. А как обрадовалась мама, увидев меня в этом облачении! Словно лучик солнца засиял в ее беспросветной жизни. Наконец-то я что-то делала как надо.

* * *

Сестра Азиза объяснила нам, что наш долг – обратить одноклассниц-христианок в истинную веру, ведь это был единственный шанс избавить их от адских мучений. Я как могла старалась донести до них основы ислама, но они отвечали что-то вроде:

– А как бы ты отнеслась к тому, если бы тебя попытались обратить в христианство?

Девочки говорили, что их родители рассказывали им об Иисусе точно так же, как мои рассказывали мне о Пророке Мухаммеде, и я должна уважать их веру.

Приходилось признать, что они в чем-то правы. И все же мне очень хотелось сделать так, чтобы мои подруги не попали в ад. Помню, однажды я рассказала Эмили о тех страданиях, которые ожидают ее после смерти.

– Но я в это не верю, – ответила она. – Иисус пришел ради меня, умер ради меня, и Он спасет меня.

Христианки говорили о Троице, триединстве: Бог Отец, Бог Сын и Святой Дух. А для меня это была чистой воды ересь. И так мы доходили в своих теологических препирательствах до того, что приходилось прекращать разговор, иначе дружбе пришел бы конец.

Я пошла к сестре Азизе и сказала:

– Те девочки не хотят становиться мусульманками. Их родители привили им другую религию. Но это не их вина, и мне кажется, несправедливо, что они будут гореть в аду.

Сестра Азиза ответила, что я не права. Через меня Аллах дал им возможность выбора. И если девочки сами отвергли истинную веру, то они заслужили свою участь. После этого я решила, что сама же делаю им только хуже, и перестала стараться обратить одноклассниц в свою веру.

Но я продолжала размышлять. Если Аллах создал всех нас и еще до нашего рождения Он решил, куда мы отправимся, в ад или в рай, зачем мне пытаться переубедить этих девочек, которых Господь создал такими? Сестра Азиза давала очень сложное теологическое объяснение предопределению. Помимо пути, который Аллах уготовил нам еще в утробе, есть и высшее измерение, в котором у нас есть свобода выбора, и если мы смирим свою волю и склонимся перед Господом, а не перед дьяволом, то это будет угодно Аллаху. Все это звучало не слишком убедительно, но я подумала, что сама виновата, раз не могу понять, о чем говорит учитель.

После приезда сестры Азизы я поняла, что религиозное рвение зарождается еще в школьных коридорах. Как раз тогда, когда я и другие девочки собирались вечером в классной комнате для молитвы, кенийские девочки тоже молились, пели «Аллилуйя!» и христианские гимны. Не знаю, было ли то влияние ислама или что-то вроде общего наития объединяло подростков Найроби, так или иначе, казалось, что все больше юных мусульманок стремится к новому пониманию ислама и все больше христиан стремится в храмы. И те, и другие приближались к пониманию своей религии, которая не имела такой силы, когда мы учили священные тексты поодиночке.