Неверная - Айаан Али (2012)

Было очень пыльно и никаких деревьев, ни клочка тени. Управление Верховного комиссара ООН по делам беженцев разбило лагерь на кенийской стороне границы, у подножия холма. Десятки ярко-голубых пластиковых тентов стояли вокруг большого брезентового навеса, к которому люди выстроились в очередь на регистрацию, под палящим солнцем. Мы прошли мимо медицинского центра – на самом деле это было всего лишь место, куда сообщали об умерших.

Чем дальше мы продвигались, тем более жалкими становились палатки, сгрудившиеся вокруг маленьких колодцев в песке, многие из которых были всего лишь грязноватыми лужицами. В воздухе чувствовался запах недавнего дождя, но вода на жаре быстро испарялась.

Мы шли и шли, пока не попали на большую парковку, где стояло множество пикапов и джипов. Здесь все были из клана Дарод – Мачертен или Марехан, Версенгели или Огаден, но все же Дарод, – поэтому мы испытали облегчение. Хотя между субкланами чувствовалось некоторое напряжение, до убийств дело не доходило. Махамууд объяснил, что нам нужно добраться до Добли, находящегося примерно в двенадцати милях от лагеря. Он немного поторговался, и один из водителей Мачертен согласился отвезти нас – правда, нам пришлось подождать, пока в его машине наберется достаточно пассажиров.

Часам к четырем мы добрались до Добли. Повсюду, куда бы ни упал взгляд, было море людей. Под каждым деревом сидели семьи, на циновках или даже прямо на песке. Иногда мы видели шалаши, но они были еще более убогими, чем на границе, – в основном из тряпок, веток и травы.

Выйдя из машины, мы прошли мимо двух мужчин, которые ругались из-за жестянки с водой. Один из них потерял терпение и вытащил пистолет. У меня сердце екнуло. Вдруг все мужчины вокруг вооружены пистолетами или ружьями. Я заметила гильзы от пуль на песке. Три или четыре пожилых человека подошли к мужчине с пистолетом, показывая, что безоружны, и сказали:

– Вот, возьми воду и уходи.

Они протянули ему банку с водой. Мужчина сел на песок, обхватил голову и заплакал. Его одежда была порвана, из развалившихся ботинок торчали пальцы. Он был в отчаянии.

Пожилые люди попытались отобрать у него пистолет, но он не хотел с ним расставаться. Еще одну банку с водой они отдали другому мужчине. Все очень хотели сохранить мир и спокойствие; внезапно все стали мастерами по предупреждению конфликтов. Я тихонько подошла к Махамууду и сказала:

– Эти люди опасны.

– Да, они опасны, – ответил он. – Они долго шли, их мучат голод и жажда. Им больше нечего терять. Они чувствуют себя так, будто уже умерли.

Махамууд был прав. Люди, окружавшие нас, были словно привидения. Они страшно исхудали. Неделями они уходили как можно дальше от своих домов, теряя по пути все, что имели. Дети умирали; почти у каждой матери на руках лежал безжизненный малыш. На них нападали бандиты; им приходилось пересекать поля сражений. Когда я заглядывала им в глаза, мне казалось, что они прошли через ад.

Я почувствовала себя абсолютно беспомощной. Я приехала, чтобы помочь одному человеку найти свою семью, а вокруг было столько отчаявшихся людей. Среди них я единственная выглядела отдохнувшей и упитанной. Я казалась им последней надеждой – каждой женщине, каждой семье под каждым деревом. Многие подходили ко мне и умоляли:

– Пожалуйста, поговори с пограничниками, возьми меня с собой! У меня семья.

А мне приходилось отвечать им:

– Нет, я не могу, это не в моих силах.

Я была там с Махамуудом, а его единственной целью было найти свою семью.

Мы шли дальше, спрашивая всех и каждого, не видели ли они женщину по имени Си'еедо Махмуд Осман Юсуф Кенайдиид; жена Махамууда была его кузиной, поэтому у них были общие предки. Конечно, люди спрашивали и мое имя, и я отвечала:

– Я – Айаан Хирси Маган Иссе.

Это было похоже на большую сходку клана: полное имя было моим паспортом.

Вдруг кто-то сказал: