Дневник желаний - Алина Савельева

— Форель очень вкусная! — пожалела голубоглазую прелестную девушку пожилая женщина — Антонина Никаноровна, подошедшая вслед за внуком. На бледном лице несчастной официантки просвечивал фиолетовым знак ущемленной женской гордости, несмотря на попытки его замаскировать. Неужели работодатель настолько жесток, что бьет персонал? — Сердце доброй женщины екнуло.

— Павлик, скажи! — подтолкнула внука Антонина.

Сообразительный пацан, поняв, что от него хотят похвалы, повернул мордаху к рыбному блюду:

— Рыба, ты хорошая! — радостно выкрикнул Павлик дифирамб форели, красиво обложенной кружочками лимона.

— Приносим свои извинения! Давайте-ка я уберу это, — Агата протянула руку к тарелке, пытаясь загасить конфликт.

Оленька, поняв, что цокотухина сейчас просто смоют в фаянсовое изделие, метнулась белкой и схватила окрошку первой. Поднялась буря в тарелке от отрыва с поверхности стола, и мухаленыша накрыло волной… ( Здесь можно отыграть музыку из «Титаника»…).

Капая горючими слезами на белую гладь окрошки, Непруха вернулась в кухню. Цокотухин напоминал ей ее саму, такую же вечно барахтающуюся в субстанции жизни кроху. Вот бы кто-то протянул ей ложку или на худой конец соломинку.

— Ой, не говори, что ты веганша! — произнес шеф страшное ругательство, и тишина наступила в помещении, аж блинчик на сковороде забыл, как шквоарчать.

Злыдня-Викулишна успела все разнюхать и доложить Никите Андреевичу оказию, случившуюся в зале, описав все в ярких деталях.

— При чем тут веганша? — шмыгнула носом Оленька.

— Муха, попавшая в суп — это мясо! — вспомнил кашевар свои армейские будни. — Животину пожалела, да? — наступал шеф, размахивая сотейником.

— Только по голове не бейте, — зажмурилась Непруха, восприняв угрозу всерьез и почувствовав во всем теле перепады температур.

Ей уже хотелось возразить, что никакая она не любительница сельдереев, а вполне себе любит яйца, в виде омлета, политые сверху кровью ни в чем не повинных помидоров — кетчупом.

— Непруха, ты это чего? — пробасил шеф. — Только не вздумай падать мне в обмороки! — осторожно вытянул он тарелку из трясущихся ручонок девушки. — Накось, выпей водички, — ворчал он, подавая самолично стакан и усаживая Ольгу на ближайшее сидение.

Картину маслом застал Максим Дмитриевич. Шеф, нежно воркуя над его планируемой невестой, похлопывал Непруху по спинке. В голубых непрухинских глазах сияла благодарность и еще что-то… А только ли до пряничных трусов у них дело зашло? Собственнический инстинкт выгрызал последние сомнения, что между этими двумя возможна взаимная симпатия. Нет, такого Максим терпеть не намерен! Самцовый эгоизм требовал отобрать грудастое недоразумение себе, в личное пользование. Непруха только его — и точка!

— Ольга, твоя смена на этом заканчивается! — прозвучало угрозой из хозяйских уст, прокатываясь рокотом вдоль стен.

В проходе злобно скалилась Виктория с подносом — вот оно, негодяйку наконец-то уволят! Но следующие слова сдули весь пасьянс, так хорошо сложившийся в ее кудрявой голове.

Владелец заводов, дворцов, пароходов приблизился к этой недобитой и дернул на себя за руку, подняв со стула. Одной рукой обняв, а другой быстро выхватив пустой стакан от греха подальше, наклонился к уху и прошипел, но так, чтобы все слышали:.

— Моей невестушке нужно еще привести себя в порядок! Или ты забыла про визит к тетушке?

Под звук упавших на пол челюстей работников ресторана, Максим вывел Ольгу в сторону своего кабинета.

Оля встрепенулась воробушком на вопрос мажорский: «А есть ли в ее гардеробе вещи для вечернего променада?».

— Конечно, есть! — вздернула подбородок Непруха, вспоминая платье, один раз надеванное на школьный выпускной, пылившееся где-то в дальнем углу шкафа, и туфли, которые подарила ей сестра на восьмое марта.