Подсолнух - Ирина Воробей

— А что не надо было? — фальшиво удивлялась главная гоу-гоу. Актриса в ней, на взгляд Татьяны, погибла давно и в муках. — Я думала, ей только там и место. Ты же единолично ее наняла.

Женщина несколько секунд злобно пыхтела, как голодный и истосковавшийся по человеческому мясу дракон. Татьяне хотелось исчезнуть из комнаты, чтобы не попасть случайно под ее обжигающее жаром дыхание. Она понимала, что причина гнева арт-директора сильно связана с ней, но пока не понимала, в чем дело.

— Правила никто не отменял, — на тон более спокойным голосом произнесла Арина, выпрямив руки вдоль бедер.

— Неужели? — Света подняла одну бровь вверх и усмехнулась, проведя толстым языком под нижней губой. Бугорок прокатился по подбородку и исчез за тонкой щекой слева. — Судя по всему, на кастинг это не распространяется?

— Распространяется, — приняв уверенную позу, ответила директор остывшим тоном. — Кастинг я провела сама.

— Ха! — задрала назад голову рыжая и застыла так на несколько секунд, продемонстрировав всем тонкую лебединую шею и квадратный подбородок. — Претенденток получше, видимо, не нашлось? Неужели, «Дэнсхолл» так низко пал?

Они смерили друг друга презрительно-ехидными взглядами. Каждая ухмылялась. Все остальные превратились в бронзовые статуи и старались не дышать, боясь случайного гнева. Татьяна ерзала от дико зудящей неловкости, хотя ей стоило тоже застыть и не двигаться, но накаленные нервы не позволяли.

— Не тебе осуждать мои решения, — медленно проговорила Арина.

Стоя позади нее в двух шагах, Татьяна чувствовала, как сильная волна напряжения медленно растягивается по комнате.

— Ну, куда мне? — Света резко повысила голос, взмахнув руками. — Я всего лишь жопотряска в стразах! А ты, как истинный ювелир, умеешь заметить в куче камней алмаз.

Она небрежно ткнула указательным пальцем в сторону Татьяны и на высоких нотах продолжила:

— Если она — твой алмаз, какого хера ты прибежала сюда тогда? Ты ее без конкурса взяла, но для сцены она слишком плохо танцует? Ты сама себе противоречишь!

— Алмазы надо огранять и шлифовать, прежде чем выставлять на продажу, — так же отвечала Арина, указывая рукой назад, примерно в Татьяну. — На грязный кусок неровного мутного камня никто не позарится, пока он красиво блестеть не начнет. Но это не значит, что грязный алмаз — не алмаз.

— Раньше ведь мы только отборные бриллианты брали, — прищурилась Света, делая медленный шаг вперед. — А теперь ты всякую дрянь с земли подбираешь? Моей сестре, уже готовой, отшлифованной и ограненной, в сто карат, ты даже в кастинге поучаствовать не дала. Из-за этой сучки.

Рыжая стрельнула в новенькую молниями из глаз, но быстро перенаправила ярость на арт-директора.

— Что у нее за блат?

Татьяна, наконец, осмелилась посмотреть на Арину и увидела ее непреклонный взгляд, безэмоциональное, словно застывшее во льду, лицо, уверенную и напряженную позу. Женщина злилась, но всеми силами держала себя, чтобы не закричать. Желваки шевелились, а верхняя губа поджала нижнюю.

— Я — ее блат, если тебе привычнее мыслить так, — усмехнулась Арина, сунув руки в карманы брюк.

Директор медленными уверенными шагами начала движение вокруг Светы, глядя то в стену, то в пол, то на надутую рыжую девушку. Та оборачивалась вслед за ней с прищуром, в котором были видны только два белых огонька, недобрых, дрыгающихся, готовых к атаке, — отблески потолочной люстры.

— Я предпочту алмаз с земли поднять, самостоятельно отшлифовать и огранить, чем сразу звезду с неба схватить и обжечься, — закончила речь и движение Арина, вернувшись на прежнее место.

С легким стуком каблуков она приставила одну ногу к другой, как солдатик, не вынимая рук из брюк, и уставилась на Свету, которая резко повернула к ней лицо и вскрикнула:

— Ну, вот сама ее шлифовкой и занимайся! На меня не рассчитывай.