Татьяна вытянула шею и приложила шляпу к груди обеими руками в жесте мольбы для пущей убедительности. Клятва матерью подействовала на отца. Тем более, о главном дочь не лгала и потому могла открыто смотреть ему в глаза. Отец долго вглядывался в них, глубоко дыша и прищуриваясь. Потом помотал головой, словно сбросил лапшу с ушей.

— Вот, значит, кто причина твоих бед на экзаменах! — воскликнул он, скрестив руки на груди. — Из-за него ты начала плохо заниматься?! Кто он такой, вообще? Откуда взялся? Как давно вы встречаетесь? Почему ты скрывала это от меня?!

Отец потряс руками в воздухе, взывая к небесам. Прихватка слетела на пол. Но этого никто не заметил. Все были слишком взволнованы.

— Мы познакомились в автобусе... — неуверенно начала Татьяна, но потом подключила фантазию, вспомнив все перечитанные романы. — Это было... два месяца назад. Он помог мне в автобусе не упасть, мы разговорились. Мы не то, чтобы прямо встречаемся. Я просто принимаю его ухаживания. И не хотела тебе о нем говорить, потому что... у нас с ним ничего не получится... я это знаю... Ведь он … — Татьяна набрала в грудь побольше воздуха для храбрости и на выдохе продолжила. — ...бармен. Ну, и он мне не нравится, на самом деле... Мне просто было приятно, что за мной ухаживают... Ну, знаешь, комплименты, цветы, подарки...

Она украдкой поглядывала на отца, будто проверяя, насколько он ей верит и верит ли, вообще, хоть на сколько-нибудь. Он стоял со скрещенными руками и с бдительным прищуром в глазах.

— А ночевала я у него только потому, что не хотела идти домой... Прости, пап, пожалуйста... Мне было очень стыдно, что я провалила экзамен. Это было так... — на этом моменте у нее ком застрял в горле и из глаз неконтролируемо прыснули слезы.

Продолжать она не могла. Из груди вырывались рыдания, по щекам текли соленые ручьи, стало тяжело дышать носом. Отец смотрел на это с суровым видом с полминуты, но все-таки смягчился и обнял ее. Поглаживая дочь по голове, он сообщил, что уже уладил этот вопрос, воспользовавшись своим знакомством с Прохоровым, и Татьяне дали шанс выступить в выпускном спектакле. Она разрыдалась еще сильнее.

— Прости меня, пожалуйста. Прости, я тебя подвела. Я не хотела... Я так волновалась... Для меня это было так важно... А они... они смотрели на меня, как на пустое место... А Муравьевой, как всегда, аплодировали.

— Ничего, ничего, — приговаривал отец. — На выпускном спектакле себя покажешь. И больше не скрывай от меня ничего. Ты же знаешь, я этого не выношу. И тем более, если у тебя что-то не получается, ведь я могу помочь. Как с экзаменом, например. Хорошо, что я Даше позвонил вовремя, и сразу набрал Прохорова. А то сегодня было бы уже поздно решать этот вопрос. Ты меня поняла, Куколка?

— Поняла, — сопливо протянула Татьяна, вытирая слезы. — Я больше не буду так.

— Вот и отлично. А по поводу бармена этого... Тебе некогда отвлекаться на всякую шелупонь. Ты достойна лучшего. Тебе нужен перспективный молодой человек, занимающийся нормальными вещами. Я же тебе много рассказывал о барменах. От них не стоит ждать ничего хорошего. Прекрати с ним общаться. Немедленно. Видишь, как это отразилось на экзаменах. Но спектакль уже провалить нельзя. Там ты должна выложиться на полную силу.

— Хорошо, пап.

Она утерла последнюю слезинку.

— А чтобы тебя ничто не отвлекало, до спектакля без интернета!

— Ну, паап, — снова протянула Татьяна, только с ноткой фальшивой обиды. На самом деле она даже обрадовалась, что отделалась таким легким наказанием.