Лев - Ксения Черногорская

— Ле-ев, — простонав, поднимаю на него глаза. — Мы с вами очень разные, правда. Я для вас — нетраханная библиотекарша, вы для меня — хамоватый гопник, нахал и бандит. Мы с вами не пара, Лев. Не надо ни в ресторан, ни цветов. Понимаете, нет? Надо каждому продолжить жить своей жизнью. Своей, Лев. Понимаете, или нет? Вы — в своей матерщине, разборках, бабках, бабах, пьянках и тому подобном. А я — в своих продажах, чтении книг, чаепитиях и уютной прекрасной жизни одной. Мы не пара с вами, Лев. Даже на ночь не пара, понимаете? ВООБЩЕ НЕ ПАРА.

— Олесь, — примирительно произносит он. — Ну угомонись. Ну, прости. Захотелось очень тебя поцеловать. Вот я и поцеловал. Я вообще не думал, что ты такую бучу на этом основании поднимешь. Серьёзно. Знал бы — не стал бы, Олесь. Но, надо сказать — целуешься ты классно.

— Лев.

— Что?

— Лев, дайте пройти.

Пытаюсь проскользнуть мимо него, но он двигается ровно в ту сторону, в которую и я. Загораживает дорогу.

— Да не дам я тебе пройти.

— Вы ведёте себя, как гопник какой-то!

— Окей, — тряхнув головой, усмехается он. — Гопник, хамло, нахал, бандит, кто там ещё? Скотина, да? А знаешь, кто ты?

Закусив губу, смотрю на него.

— Хочешь, — щурит глаза он, — вот по-чесноку? М?

Губы дрожат. Достал он меня. И давить на меня достал. Сейчас сто процентов какую-то гадость скажет… Часто моргаю…

— Знешь, кто ты? — продолжает он. — Я тебе скажу.

Едва не плачу уже.

— Ты, Олеся, — говорит он, — бедная, маленькая, беззащитная девочка. Которую, походу, вообще никто не любил.

Изо всех сил стараюсь не подавиться собственными слезами. Ком в горле такой, что когда я наконец проглатываю его, слёзы сами собой брызжут из глаз и стекают по щекам. Ни звука при этом не издаю. А напряжение такое, что мне кажется, будто я вот-вот задохнусь.

— Похоже, я в десятку попал, — прищурившись, произносит он.

Я бы послала его нахрен, но у меня губы дрожат…. И все силы я отдаю только на то, чтобы не разреветься… Ногти уже в кожу ладоней впились…

Глава одиннадцатая

Он чуть склоняется ко мне, и всматривается в мои глаза.

Умный, проницательный взгляд завораживает. Тем более, что в вечерней тьме, испещрённой огнями московских фонарей, красивые карие глаза будто переливаются бликами.

Отворачиваюсь. Ещё не хватало, чтобы он увидел, что практически довёл меня до слёз.

По Москве-реке во тьме медленно проплывает яркий речной трамвай. С палубы едва слышно звучит приятная танцевальная музыка. Огни на судне из-за того, что веки полнятся слезами, кажутся мне размытыми. Как и огни фонарей на набережной.

Торопливо смахиваю кончиками пальцев слёзы с мокрых ресниц.

— Олесь…

Голос низкий, глухо-рычащий, а интонации тёплые. Едва ли не нежные. Дикое какое-то сочетание…

Ощутив лёгкое прикосновение пальцев к плечу, я вздрагиваю и резко оборачиваюсь.

Близость Льва, внимательный взгляд бликующих тёмно-карих глаз, приоткрые красивые губы…. Плохо понимаю саму себя сейчас… Почему меня гипнотизирует это? Мне понравилось целоваться с ним? Я хочу повторить?…

Понимаю, что если он попытается снова поцеловать меня, а, похоже, что всё к этому и идёт, я вновь не смогу устоять.

И испугавшись этого, паникую.

Куснув губу, срываюсь с места и, юркнув в сторону, отчаянно пытаюсь проскочить мимо Льва.

Не тут-то было…

Он без труда ловит меня, и схватив за талию, поднимает вверх. Взлетаю в воздух, как ракета! Дыхание перехватывает, сердце ухает куда-то вниз, и с распахнутыми от ужаса глазами я оказываюсь на высоте метров двух с половиной! Поднырнув под мою попу, Лев, сгибая выпрямленные и поднятые вверх руки, врезается головой между моими бёдрами, и буквально насаживает меня на свою шею.