Лев - Ксения Черногорская

Смотрю в боковое окно, а там за ним — только мелькающие огоньки фонарей в ночи и тёмные здания вдали со светящимися то тут, то там крохотными окнами.

Обычно ведь не так всё происходит. Обычно как-то более завуалированно. Типа "приглашаю в гости выпить чаю", "посмотреть кино", такое вот всё. К тому же это происходит после целого ряда свиданий.

А что делаю я?

Еду к мужику домой, с которым пару раз посидела в ресторане? Да, если уж совсем честно — всего однажды. Только что.

Он меня будто снял в этом ресторане. Подкатил — и я не устояла.

Вот поэтому мне и стыдно.

Будто бы я оказалась, как это говорят, "слабой на передок".

— О чём думаешь? — вдруг спрашивает он, и я едва не вздрагиваю.

Повернувшись к нему, тихонько сглатываю. Замечаю его чуть насмешливый взгляд.

Он снова смотрит на дорогу. Машину ведёт расслабленно, но очень уверенно. Для него это явно совершенно привычное занятие.

— Да так… — пожимаю плечами, — о разном.

— Например?

Внутренне усмехаюсь. Ты хочешь, чтобы я тебе выложила то, как меня колбасит? Хочешь, чтобы я рассказала о том, как уже пару раз за эту поездку едва не передумала и не попросила остановить машину?

— Ты правда не будешь считать меня после этого… слишком доступной?

Он тихо усмехается, но тут же бросает на меня совершенно серьёзный взгляд.

— Почему тебя это волнует?

Голос его низкий, чуть хрипловатый, и я в который раз едва не задыхаюсь от того, как он отзывается во мне. Как я регаирую на него. Разве мало сексуального аромата парфюма и этих его проницательных, внимательных взглядов?

— Потому что я привыкла себя уважать.

— А тебе не кажется, что ты привыкла уважать себя исключительно за лишения?

— Что?

Я действительно не сразу понимаю, о чём он. А когда понимаю, то… чувствую его правоту.

— За лишения?

— Ну да, — отвечает он. — Ты стойкая, целеустремлённая, привыкла трудится в ущерб личной жизни. Одеваешься довольно скромно, явно себя не балуешь. В целом, знаешь, такое впечатление, что тобой правят твои тараканы, а не ты сама управляешь своей жизнью.

— Ну, тараканы у всех есть… — робко возражаю я.

— Это верно, — усмехнувшись, отвечает он. — Но у тебя их что-то уж больно дохера.

Прозвучало грубо. Я даже напрягаюсь.

— Если хочешь, — говорю я, — мы можем не…

— Да нет, — качнув головой, хмурится он. — Ты не так поняла. Я не наезжаю. Просто не понимаю, зачем тебе столько всякой ерунды. Она же очевидно лишает тебя красок жизни, её полноты и радостей. Ты же, как будто монашка в миру. Сплошные соблазны, а ты такая вся — себя блюдёшь. Для кого, для чего?

— Я же ответила… Привыкла себя уважать.

— Ходим по кругу. Почему ты решила, что твоё согласие поехать со мной — повод уважать себя меньше?

— Потому что я — не шлюха.

Он бросает на меня взгляд из-под чуть нахмуренных тёмных бровей.

— Я разве где-то сказал обратное?

— Нет, но… — вздыхаю, смотрю перед собой, на освещённую дорогу с едущими впереди автомобилями, — дело же не только в том, что ты сказал…

— А чём ещё, если ты спрашиваешь меня о моей реакции?

— Может, — пожимаю плечами, — ты так подумал.

— А какая разница, что я подумал? Тебе важно, что я думаю о тебе?

— Да, важно… — хмурюсь я. — По-твоему это странно?

— По-моему, ты не слышишь то, что я говорю.

— Слышу, — возражаю я. — Но мне верить трудно. Это немного разные вещи, не считаешь?

— Тебе трудно верить не потому, что я обманываю. А потому что твоё мнение — куда весомее. А сама ты себя за то, что впервые за долгое время, а может и вовсе впервые, повела себя, как нормальная женщина, коришь.

— "Как нормальная женщина"? — невольно удивляюсь я.

— Что тебя удивило? — отвечает он вопросом на вопрос.