Спустя еще два дня, стоя перед могилой Элисон, Кристен тревожно переводила взгляд с могильной плиты на Карри и обратно. Она боялась: вдруг ему будет больно? Вдруг они зря пришли сюда? Вдруг он еще не готов? Кристен лихорадочно пыталась прочитать по глазам его мысли.

— Все в порядке, — Карри быстро понял причину ее тревоги и взял ее за руку. Кристен крепко сжала большую мужскую ладонь. Кажется, сейчас они были близки как никогда.

— Она была красивой, — тихо заметила девушка, прислоняясь плечом к плечу и все еще не отпуская его руку.

— Да, — согласился Карри. — Я никогда не западал на некрасивых девушек, — он невольно улыбнулся.

— Ты говоришь так, словно влюблялся каждые полгода, — Кристен шутливо-возмущенно толкнула его бедром в бок.

— Не влюблялся, — неожиданно серьезно ответил Карри, и Кристен поджала губы, ожидая продолжения ответа. — Я был влюблен по-настоящему только дважды. Тогда — и сейчас. Нооо… — он быстро сменил тон на веселый и беззаботный, и Кристен, как ни силилась углядеть в этом подвох и игру, сразу поняла, что это искренне, и он действительно не терзается воспоминаниями о прежней любви. — Но ведь влюбляться и западать — это разные вещи! Западал я много и часто, пока не встретил тебя и ее, — он кивнул на фотографию, прикрепленную к могильной плите. На фотографии Элисон была вечно молодой, красивой и улыбающейся.

— Даже боюсь представлять, сколько у тебя было девушек, — улыбнулась Кристен.

— И не надо! Ты бы сбилась со счета, а я не хочу утруждать тебя такими сложными вычислениями!

— И все-таки? — Кристен хитро прищурилась. — Ты никогда не говорил.

Это было так странно. Стоять на кладбище рядом с могилой его первой любимой женщины, держать его за руку и спрашивать, сколько у него было девушек. Но в этом, наверное, и была особая прелесть: они чувствовали себя свободно.

— Много, — снова увильнул Карри.

— Ну же! Двадцать?

Карри поморщился, качая головой.

— Тридцать?!

Неясное мычание в ответ.

— Сорок, пятьдесят?!

— Что-то около того…

— Около сорока или пятидесяти?

— Чуть больше…

— О боже! — взмолилась Кристен. — Шестьдесят?!

— Ну хватит! — Карри со смехом закрыл ей рот ладонью. — Я никогда не считал, правда… Вот Лиам да, он был тот еще засранец, он в блокнот записывал, сколько девушек трахнул. Алисия была уверена, что он и с Элисон хотел переспать… Причем даже не из мести мне за что-то… Просто так, эксперимента ради, чтобы записать ее имя в блокнот…

— Ужасно! — фыркнула Кристен. — Элисон об этом знала?

Карри пожал плечами, а потом, замолкнув, опустился на колени, прикладывая ладонь к холодному камню, проводя пальцами по выбитым золотым тиснением буквам и цифрам: «Элисон Дартли, 1992–2009».

— Мне так жаль, — невольно вырвалось у Кристен. — Мне жаль, что ты потерял стольких дорогих тебе людей.

— Но и приобрел тоже, — возразил Карри.

Кристен встала на колени рядом с ним и положила ладонь на его плечо. Она была так благодарна ему за этот момент. Она много лет не знала их с Элисон истории, не знала, откуда у Карри шрам на щеке и шрамы на сердце. Теперь между ними наконец не было ни единой тайны. Теперь он был целиком ее — со всеми своими шрамами и воспоминаниями.

— Значит, ты улетаешь завтра вечером? — Лайнел остановился в дверном проеме, и Лэсси, собиравшая дорожную сумку, как будто бы нехотя подняла на него глаза:

— Да. Карри сказал, что я не должна оставаться в клубе.

— Вот оно как, значит? — мужчина хмыкнул и подошел ближе. — Родной брат гонит тебя из дома? — это должно было прозвучать, как шутка, но прозвучало как-то иначе, почти болезненно.

— Не говори так, — Лэсси покачала головой. — Я хотела остаться и вырастить Алисию как свою дочь, но…

— Хотела? — перебил Лайнел. — Или чувствовала себя обязанной?

— Ты говорил об этом с Карри? — догадалась девушка.