Мой чужой муж - Екатерина Ромеро

Мне кажется, что мое сердце сейчас лопнет от боли, разорвется просто. Как же я хотела услышать эти слова, мечтала об этом. Когда в подушку от тоски рыдала по ночам, когда молилась лишь о том, чтобы выкинуть его из своего сердца, а он и дальше там жил, ножами разрезая его на мелкие кусочки. А теперь слишком поздно, невыносимо.

Из последних сил отталкиваю Марата.

– Мне не нужно твое прощение! Шлюхе и ее нагулянному отпрыску оно незачем.

Слышу лишь его дыхание. Тяжелое и хриплое. Кожей чувствую его напряжение. Но мне все равно уже.

– Молчи! Не смей так говорить…Не смей.

– А как, Марат?! Как мне еще говорить? Кто мы для тебя? Кто я для тебя, игрушка, шлюха на ночь, кто?!

Вскрикиваю, когда мужчина хватает меня за голову и к себе прижимает. Острым, горячим поцелуем прямо в губы впивается. Без разрешения, словно зверь дикий и необузданный. Я колочу его по плечам мощным, одновременно чувствуя жар его тела и свои соленые слезы на губах.

Как только Марат отстраняется от меня, взглядом этим своим тяжелым испепеляя, влепляю ему пощечину. С размаху, до боли и жжения в руке, но кажется, ему это не больнее, чем комариный укус. Замахиваюсь снова, но мужчина быстро перехватывает мою руку на лету, сжимая ее до боли.

– Хватит! Ты жена моя. Я муж тебе. Полина наша дочь. Можешь хоть сто пощечин мне влепить, это ничего не изменит, Дарина.

– Сволочь, ненавижу тебя! Не прощу никогда, никогда, слышишь!

Колочу его руками по груди, умирая от истерики. Он выпил меня до дна, и сил моих больше нет, чтобы бороться с ним.

– Тише, Даша, я умоляю тебя, успокойся.

Мужчина гладит меня по голове, а я просто не могу успокоится, даже если сама хочу этого. Истерика накрыла меня, и вся боль, которая жила во мне годами, словно наружу вскрылась. Я плакала, впервые позволяя жалеть себя. По любви своей рыдала, которую мы дотла сожгли. И не вернуть уже ничего, прошло все, но забыть я не могу, слишком глубокая рана на моем сердце образовалась. И кровоточит она, болит до невозможности все время. Каждый миг.

Всхлипываю постоянно и даже икать начинаю в какой-то момент. Кажется, тут уже все слезами залила, хотя думала, их запас уже давно кончился.

Смотрю лишь как Марат отстраняется от меня, берет стакан и воду в него наливает. Мне подает.

– На. Выпей. Небольшими глотками. Давай девочка. Успокоится надо.

Дрожащими руками беру стакан, делая несколько глотков, но судорога настолько сильно сводит мое тело, что даже его не могу нормально держать. Больше расплескиваю только. Мужчина руку подносит и помогает мне выпить эту воду проклятую. Как только касается моих пальцев, чуть ли снова стакан не роняю. Не надо. Не так. Что ж со мной такое… Совсем расклеилась. Снова плакать начинаю. Тихо, без единого звука, но слезы градом катятся из глаз. Всхлипываю лишь. В груди словно камень, давит и болит.

– Так все, хватит, иди сюда. Не бойся, просто спать уложу.

Марат быстро подхватывает меня на руки и относит в спальню. Он молча укладывает меня на кровать, никак не реагируя на мои всхлипы и уходит, закрывая дверь. Я остаюсь в комнате в гордом одиночестве, заливаясь слезами обиды, которая сидит в моем сердце, и не дает сделать нормальный вдох.

Глава 21

После той ночи я не вижу Марата два дня, и каждую ночь как трусиха настоящая боюсь ложится спать. Мне страшно, что мужчина придет ко мне, а точнее к себе в спальню. А там я. И некуда мне деться от него. Умом я прекрасно понимаю, что если Марат захочет, то меня не то что двери, стены даже не защитят от него, однако какая-то отдаленная часть меня все же тайно желает снова увидеть его, хотя бы на миг.

Я пугаюсь каждого шороха, но так и не вижу бывшего. Он словно совсем не ночует дома, хотя иногда я слышу его шаги по коридору. Мужчина в кабинете своем ночует. Мы живем под одной крышей как настоящие враги, и нет конца этой войне.