Безрассудный - Онли Джеймс

— Мы едем домой, и ты не пойдёшь сегодня на работу. Мне плевать, что подумает Гари. Что-то на одном из этих жёстких дисков даст нам то, что нам нужно, а если нет, я начну отрезать от него по кусочку за раз, пока он не назовёт их имена. Ты туда не вернёшься. — Когда Ной открыл рот, Адам покачал головой. — Это не обсуждается. Ты уходишь из этого места.

— Но мой трейлер...

— Ты переедешь ко мне.

Ной покачал головой.

— Нет. Я не отдам свой трейлер, даже если мы будем жить вместе. Не отдам. Это тоже не обсуждается.

Адам удивлённо посмотрел на панику, вновь прозвучавшую в голосе Ноя.

— Хорошо. Сегодня выйди на больничный. Я позвоню в эвакуаторную компанию, и твой трейлер отвезут в дом моего отца. У него есть гараж, в котором помещается четырнадцать машин и три лодки. Я уверен, что один маленький «Эйрстрим» не будет проблемой. Но как только трейлер будет вывезен оттуда, ты увольняешься. Договорились?

Ной сдулся, вся борьба, казалось, разом покинула его.

— Да, хорошо. Договорились.

ГЛАВА 16

Ной

На обратном пути в город Адаму пришлось останавливаться ещё три раза, потому что Ноя рвало. Каждый раз он падал обратно на сиденье, Адам протягивал ему влажную салфетку с центральной консоли, как будто он был футбольной мамой из пригорода. Это было бы забавно, если бы Ной смог вытащить себя из... того, что с ним происходило.

Ной пытался загнать воспоминания обратно, но не мог. Каждый раз, как только моргал, он снова оказывался в той грёбаной комнате со всеми этими людьми. Плотина, отгораживающая все те воспоминания, наконец, прорвалась, и Ной тонул.

Он не мог убежать от них. От рук, которые прикасались к нему, от мужчин, причинявших ему боль, от звуков собственных криков и последующего смеха... Казалось, это исходило отовсюду, словно он был заперт в каком-то зеркальном доме, где угроза таилась в каждом стекле, и невозможно понять, какая угроза была настоящей.

Ной чувствовал запах той комнаты, но не тот, что сейчас, а тот, что был тогда. Вонь сигарет, пота, несвежего пива, мужского одеколона... секса. В своём возрасте он не должен был знать этот запах. Это было неправильно. Это было недопустимо. Никто не должен так страдать. Но он вспомнил, что над всем этим – чужими людьми, болью – его терзал голос отца. Сначала он уговаривал, обещал игрушки и мороженое, потом сердился, затем приходил в ярость, когда он не переставал плакать.

Как он смог это забыть? Как? Каким волшебным образом его мозг годами скрывал это? Когда Ной забыл об этом? Как заставить себя опять всё забыть? Ему нужно от них избавиться. Ной не мог перестать плакать. Не душераздирающими рыданиями, а бесконечным потоком слёз, стекающим по щекам против его воли.

Когда они вернулись в дом, Адам не позволил ему позвонить на работу. Он сам позвонил и сказал, что Ной заболел и не придёт на работу, а его тон не оставлял места для вопросов. Адам снял с Ноя одежду и уложил его в постель, а ноутбук поставил на одеяло рядом с ним, включив детские мультики. Ной чувствовал себя ребёнком. Преданным ребёнком. Ребёнком, которого отец отдал на пытки и издевательства.

Срань господня. Да он и был тем ребёнком! Это был он. Его отец делал с ним ужасные и непоправимые вещи. Он позволял другим делать с ним то же самое. Он записывал их. Где-то были видеозаписи. Видео, которое могли посмотреть другие люди. Ноя тошнило, но вырвать было нечем. Адам оставил мусорное ведро рядом с кроватью. На всякий случай.

Ной знал, что всё это произошло с ним, заполнил пробелы после просмотра видео, которое Адам показал той ночью. Но для него это не было реальностью, для его мозга это была лишь концепция, нечто, что он понимал абстрактно, как космос. Как будто его это не касалось, что это произошло не с ним. Но теперь всё стало реальностью, он тонул в своих воспоминаниях без возможности глотнуть воздуха, просто ожидая смерти.