Расскажи мне сказку на ночь, детка - Елена Дженкинз (2022)

– Нет! Я не хочу отсюда уезжать, здесь мой дом, родители, бабушка с дедушкой. Мне здесь спокойно. А Том все равно меня не простит после всего, я же его уничтожила! Ри, он же передо мной на коленях стоял! Даже после того, как я ему изменила! Он только после Стивена перестал мне звонить.

Мы в унисон начинаем плакать, обкладываясь салфетками.

Ну что за жизнь! Почему Мэнди не сказала?!

Вместе с сожалениями выходят и силы, и я плюю на то, как буду выглядеть на свидании с Майклом. Да, у меня накрашено всего три ногтя и костяшка, и что с того? Кому какое дело вообще? Передо мной сидит на полу живая рана, которую я вчера присыпала солью, сама того не зная, и все, что могу – это промыть ее слезами. Они уже не соленые. Из меня такой поток вылился, что почти сладкий на вкус.

Когда в пять вечера меня зовет Джоанна, я спускаюсь в джинсах и теплом свитере, и пускай весь мир отвалит. Волосы собраны в хвост, на лице ни грамма косметики, кроме бальзама для губ.

Зато Мэнди успокоилась и уснула, и брат пообещал позвонить ее родителям, если подруга останется на ночь.

Набрасываю пуховик, шапку с помпоном, берусь за дверную ручку – и слышу за спиной голос неуловимого дяди:

– Чтобы дома была не позже восьми.

Твою мать, дядя, то есть мою бабушку! Хоть ты не лезь!

Оборачиваюсь – и мне суют в руки большой красивый сиреневый контейнер с тортом.

– Ты забыла, это же для парня, с которым ты идешь на свидание.

Я едва не роняю ношу от неожиданности. Да наш Энди – западлист, оказывается! Отвесить бы ему ироничный комплимент, чтобы осунулся, как в старые-добрые времена, но нет времени. А главное, как вернуть «Баттенберга» в холодильник? Ответ: никак. Иначе придется врать о вранье.

Обреченно вздыхаю, выхожу с тортом Осборна на крыльцо, и у меня отвисает челюсть.

– Н-да, – дядя Эндрю делает вывод за меня. – Давай сюда.

Я вручаю ему торт обратно, потому что Салливан приехал на мотоцикле. Огромный черный монстр с надписью «Kawasaki».

«Спасибо, Майкл».

Честное слово, я так благодарна ему в этот момент, что даже улыбаюсь:

– Привет.

– Привет, – насмешливо отвечает он, глядя, как дядя исчезает в доме с «Баттенбергом».

– И только попробуйте съесть этот торт! – ору в коридор и захлопываю дверь.

– Мило, – ставит мне диагноз Майкл, пока я спускаюсь, пряча руки в карманах.

– С сахаром шутки плохи, – говорю, и король Майкл Первый Заносчивый соглашается:

– С ветром тоже, так что надевай. – Он протягивает мне шлем, черный, с узором пламени.

Заталкиваю шапку в карман, водружаю на голову шлем и, помня об опыте первого свидания, уточняю:

– А куда мы едем?

– Прокатимся.

Содержательный ответ. Но мы с Майклом настолько разные, что не могу найти точки соприкосновения в разговоре – и покорно забираюсь на байк.

У Салливана – мощные плечи, он парень холеный и модный, красивый, в общем. Я бы даже сказала, миловидный. Черные волосы до плеч, высокомерный взгляд карих глаз, по-детски нежные губы. Но мне не дает покоя не его внешность, а вопрос: почему он согласился сходить со мной на свидание? Не может быть, чтобы ради денег, он ведь из приличной семьи, сын сержанта. Обсуждать с ним авантюру с разделом двадцати тысяч даже как-то стыдно.

Обнимаю Майкла покрепче, преодолевая стеснение, и мы мчимся в закат вдоль набережной. Я на мотоцикле каталась только с папой, с парнем – никогда, и разница в ощущениях невероятная. С отцом это было весело, а с одногруппником – стремно. Он несется слишком быстро, и я перестаю обращать внимание на дорогу, которая слилась в нечто серое и безобразное. Жмурюсь – и утыкаюсь носом в спину, затянутую в черную кожанку.

Постепенно сырость проникает под кожу, становится не по себе.

Куда, черт бы его побрал, мы едем?!

И ведь не спрыгнешь.