Понарошку? - Ирина Воробей

– А ты че молчишь? – Инга кивнула на парня и прикусила стик в черном пластиковом устройстве. Прищурилась едко. В Сашиных глазах выглядела устрашающе. А Золотов дерзил:

– Не считаю нужным оправдываться.

Сардонический смех снова накрыл Ингу ненадолго. Она стукнула себя по лбу и закачала головой в стороны, пыталась что-то выбросить оттуда. Или из сердца. Саша прекрасно понимала ее чувства. И больше переживала за девушку, чем за Золотова. Тому ведь было все равно. Он это всем видом демонстрировал.

– Инга, если не веришь, это твоя проблема, – парень скорчил такое лицо, будто уже тысячу раз это говорил и устал от вечных повторений. – У нас с тобой, по сути, тоже ничего не было. Зря я это начал. Извини.

Инга раскрыла рот в возмущении. На лице быстро менялись эмоции: от ярости до сожаления. Она не смогла из себя ничего выдавить. Только слезы. Дышала судорожно, пока не нашла в себе силы развернуться и уйти.

– Ты подонок, конечно, – Саша зажмурилась, чувствуя, как раскрывается в ней старая рана.

Она дернулась следом за Ингой к зданию, но Золотов вцепился в ее руку.

– Сань, а ты-то чего? – искренне недоумевал. Глаза широко раскрыл, смотрел крупными зрачками в лицо.

– Нельзя же так… безжалостно, – Саша сглотнула комок обиды. Тот застрял где-то в районе легких.

Золотов вскинул голову и недовольно рыкнул. Облизав губы, вернул девушке взгляд, одновременно извиняющийся и упрекающий.

– Это ты почему-то всех жалеешь и всех защищаешь.

– Не всех. Я просто была на ее месте.

Саша попыталась высвободиться, но парень держал крепко. Даже в пальто ее рука была настолько тонкой, что его длинные пальцы обхватили ее внахлест.

– Блин, как с тобой ладить? – мотал головой Золотов. – Ты неделю дулась на то, что я начал с ней встречаться. Теперь неделю будешь дуться на то, что я с ней расстался?

Голубые глаза смотрели сверху с совершенно детской обидой. Ничего толком не понимали, но сердились. Саше на миг стало смешно. Хотелось разразиться хохотом и взорваться слезами одновременно.

– Да дело же не в том, что ты встречаешься и расстаешься. А в том, как ты это делаешь.

– И как?

– Да просто так! Для тебя все это понарошку. А для других – нет. У них настоящие чувства.

Золотов сдвинул брови к центру. На лбу проявилась тонкая морщинка. Она все-таки заставила его задуматься и, возможно, что-то переосмыслить. Чувствовала слабый триумф, но именно, что слабый. Душа только потянулась вверх воодушевленная и сразу грохнулась обратно, да еще с ушибом. Потому что бесстрастный взгляд показывал, как ему на самом деле на все плевать.

– Другим всегда было насрать на то, что я чувствую, – Золотов сморщился в презрении. Слова как будто выкорчевывал из недр глотки. – Почему мне должно быть не насрать на других?

Саша окаменела. Сердце обросло гранитом и билось, как загнанная в клетку пташка, отчаянно и бойко, но без особого успеха. Боль пиками вонзалась в него со всех сторон и протыкала насквозь при каждом новом ударе. Хотя бы давала понять, что сердце еще живо. И чего-то жаждет. Не столько свободы, сколько избавления.

– Илья…

Девушка опустила руку, которую он держал мертвой хваткой, и просто его обняла. Голову приложила к груди. Там тоже билось о камень сердце, еще не пустое и не мертвое. Парень обхватил ее поясницу и прижал к себе. Подбородок положил поверх макушки и сунул пятерню в распущенные волосы.

– Я извинюсь перед Ингой, – голос его смягчился, пропала прежняя злоба. – Ей я тоже не хотел делать больно. Правда. Просто бесит, когда… начинают предъявлять мне… хотя я не должен.

Саша выдохнула горячий воздух ему на грудь, под пуховик. Ее обдало жаром собственного дыхания.

– Это меня не оправдывает, но она тоже не святая, – Золотов чуть оттянул девушку от себя и посмотрел с удрученной усмешкой. – Постоянно про тебя всякую чушь порола. Еле терпел.