Мой малыш миллионера - Анастасия Сова

– Сейчас два часа ночи. Что я скажу подруге? – почему-то не теряюсь. – Что мой босс, ни с того ни с сего, решил посмотреть на ЕЕ, – выделяю голосом, – ребенка? Прости, но я не могу впустить тебя.

– Ладно, – Мирон соглашается очень быстро.

Меня накрывает такое облегчение, что я слишком заметно совершаю глубокий вдох. Сама этого пугаюсь. Слишком подозрительно.

Богданов же, не обращает на мое поведение никакого внимания. Ощущение, что он уходит в себя, в какие-то собственные размышления.

Становится даже интересно, чем он так увлекся.

– Ну… пока? – делаю очередную попытку распрощаться с ним.

– Зайдешь в квартиру, и я уйду, – он отмирает, и теперь уже сморит на меня привычным строгим взглядом.

Мне ничего не остается, как вставить ключ в замочную скважину.

Надеюсь, что Катя хотя бы не качает ребенка у самой двери. Иначе – это будет полный провал.

Осторожно открываю дверь. Буквально маленькую щелочку, чтобы незаметно юркнуть туда.

– Пока, – бросаю через порог, и тут же захлопываю дверь перед носом бывшего.

В этот момент эмоции берут надо мной верх.

Только что я могла потерять все.

Одно неверное движение, спонтанно пророненное слово – и Мирон забрал бы малыша. В этом уверена.

Даже если тогда в кабинете речь шла не про моего сына, позиция Богданова по данному вопросу предельно ясна.

Обессилено сползаю по двери на пол.

Сажусь и закрываю лицо ладонями.

Макар уже перестал плакать. Слышно только, как он кряхтит в комнате.

Как не вовремя сыночек. Как не вовремя. Мама так за тебя испугалась.

Спустя минуты две в коридоре появляется Катя. В полнейшем шоке она пытается что-то у меня спросить, но я подношу к губам указательный палец, а потом указываю на дверь позади себя. Вдруг, Мирон еще не ушел?

Чуть позже я рассказываю подруге обо всем, что случилось, а она снова принимается за старую песню:

– Надо было рассказать! Я просто не понимаю, чего ты боишься? – негодует Катя.

– Потерять сына, – уточняю, хотя и так понятно.

– Знаешь, твой Мирон, конечно, олигарх, но он не преступник. Уверена, красть ребенка бы не стал. Тем более, он женат сейчас. Я даже узнала на ком. Думаешь, эта девушка приняла бы в семью чужого младенца?

– На ком? – это все, что я слышу. Хотя, уверена, мне совсем не нужно этого знать.

– Ольга Лаврентьева. Дочь одного известного политика. Уверена, что ей не нужен чужой ребенок.

– Тем более, что она беременна своим… – заканчиваю фразу за подругу.

– Она еще и беременна? Ну, супер! Значит, точно можно этому уроду все высказать! Серьезно! Сколько ты еще собираешься все это терпеть? Унижаться перед ним ради денег на его же собственного сына? Прости, но это глупость какая-то.

– Кать, давай спать? – ухожу от темы. – Мне вставать завтра рано. Я очень устала.

Говорить тяжело. Тема бывшего всегда была для меня запретной. Теперь же обсуждать ее не хочется вдвойне. Мирон не заслуживает нашего сына, а мне не нужны его миллионы. Он нужен мне сам. Когда-то был.

Стараюсь удержать слезы в глазах, чтобы не давать Кате лишний повод возвращаться к обсуждению.

Пусть то, как я чувствую себя сейчас, будет известно только мне.

Следующим утро я оказываюсь разбитой. Несмотря на то, что проспала довольно долго. Ну, по крайней мере, по меркам предыдущих дней.

Зато сына оставила без молока, за что теперь себя проклинаю.

– Да ничего с ним не будет! – бубнит Катя. – Все едят смесь, и еще никто не умер. Да, Макарчик? Мама выдумывает?

Я вздыхаю, потому что мнения подруги не разделаю. Но теперь, поскольку, ночью я отдыхала, выбора у меня особо нет. Точнее, его нет у сына.

Мне не хочется идти на работу. С этой мыслью я выхожу из подъезда.