Там, где тебя нет - Елена Левашова

Она медленно поднимается с места, растягивая прощание на долгую минуту. Собирает ложки, выкладывает на тумбочку посуду и мандарины, цепляется за малейший повод, чтобы остаться подольше. Я отворачиваюсь к стене и душу предательские слезы. Жду, когда скрипнет дверь и стихнут ее шаги. А потом начинаю выть, как раненое животное… Мне кажется, только сейчас я осознаю, что больше никогда его не увижу…

Глава 27

Фёдор

– Вот координаты делянки, – Саныч тычет грязным обветренным пальцем в карту. – На месте вас будет ждать Барсуков Анатолий Иванович, в простонародье Иваныч.

– Все ясно, спасибо, – кивает Венька, бросив на меня грустный взгляд. Его можно понять – до места нам топать метров триста – четыреста, а мороз с каждой минутой крепчает.

– У Иваныча теплый домик, – успокаивающе протягивает Саныч. Кряхтит и откашливается, наполняя зимний воздух запахом крепкого табака. – Сварит вам мяса или супец приготовит. Он это дело любит! Кхе-кхе!

Мы сухо прощаемся, водружаем на плечи рюкзаки с сухим пайком и кое-каким инструментом, спускаемся с крыльца добротного бревенчатого дома – «базы». Мороз царапает обветренные щеки, кусается ледяными зубками, стремясь забраться под одежду. Я столько вещей одновременно никогда не носил! Термобелье, две пары шерстяных носков, толстый свитер, шарф, маска на лице от обморожения… Венька подзывает Илью Михайлова и Валерку Дроздова, важно их инструктирует, проверяет рюкзаки и командует, бросив тоскливый взгляд на домик:

– Все из-за тебя, Горностай. Кто тебя за язык тянул соглашаться идти на самую дальнюю делянку?

– Хватит, Венька, – хмурюсь я. – Зато заплатят больше. К тому же мы три недели работали почти рядом с базой.

– Да уж, все нормальные люди уже смотали удочки и убрались отсюда по домам, один ты готов зарыть себя в этом лесу! И все из-за глупой девчонки! Вахтовиков осталось раз, два и обчелся!

– Пошел ты… – сплевываю сквозь сжатые зубы и устремляюсь вглубь леса.

Слышу, как за спиной хрустит снег: Венька догоняет меня. Ноги вязнут в глубоких сугробах, и ему это, один черт, удается!

– Постой, Федька. Случилось что-то по-настоящему страшное? – его тяжелая ладонь ложится мне на плечо. – Почему ты молчишь столько времени? Мы же вроде друзья. – Он бросает взгляд на застывших Илью и Валеру. Те отворачиваются, позволяя нам закончить разговор, и закуривают.

– Да… как-то интимно это все, что ли. – Отмахиваюсь я. – Обсуждать свои амурные дела. Неудавшиеся. Брось, Венька, не стоит оно того… Зови парней, идем, пока снегопад не начался.

Самохвалов неохотно взмахивает ладонью. Парни отбрасывают окурки и, подув в озябшие руки, следуют за нами. Шаги в окоченевшей тишине кажутся оглушительными, глаза слезятся от крепкого мороза, а молчание повисает вязкой грозовой тучей. Может, все-таки поговорить с Веником?

– Она обсуждала меня с Ликой Беккер. Знаешь, такая… симпатичная блондинка с экономического? – часто дыша, произношу я. Шагать по высоким сугробам и дышать через ткань маски кажется непреодолимой задачей.

– Та-ак, – с торжествующим видом отвечает Веник. Ну конечно, ему же удалось меня разговорить! – Как ты об этом узнал? Что Варька писала?

– Что я ей не нужен… И она меня не любит, и что…

– Не тяни кота за яйца!

– Что я полный ноль в постели.

– Фу, какая пошлость. Я не был с тобой в постели, Горностай, но, почему-то уверен, что это ложь. – Ухмыляется Венька и толкает меня в бок. Мы идем непозволительно медленно – ноги тонут в глубоком снегу, а с неба сыплет мелкий снег. Путь в полкилометра кажется резиновым.

– Не смешно, – бубню в ответ.

– А с чего ты взял, что Варя именно так и выразилась?

– Лика отправила скрин. Это точно писала Варя – ее фото на заставке.

– Горностай, а с чего это Лика проявляет такую заботу? Ей-то что?

– В общем, она была влюблена в меня…