– Варюшка, я люблю тебя. И я скоро вернусь. Сначала поедем с папой в поселок, восстановлю паспорт, банковскую карту и прочее. Время пролетит быстро, ты соскучиться не успеешь…

– Ну тебя, Горностай! – обиженно дует губы Поленкина. – Соскучиться, говоришь? Я возле тебя сижу и скучаю. Что я там одна делать буду?

– Учиться, к экзаменам готовиться. Кстати, Варька, я позвоню в общагу – слава богу, номер Галины Петровны я помню наизусть – и попрошу, чтобы тетя Галя пустила тебя в мою комнату.

– Это еще зачем? – недоумевает Поленкина.

– Потому что ты моя, Варька. И не заставляй меня развивать эту тему – я и так с трудом одергиваю себя, каждый раз вспоминая, что здесь больница. У меня комната с новым ремонтом и мебелью, большой кроватью… Нам будет удобно, когда я вернусь. Я хочу, чтобы ты меня ждала.

– Ой, Федька. Я одна-то и не привыкла жить. И готовить я не очень умею, мне всегда Малинина помогала.

– Ну так пора начинать, – убеждаю ее я. – Варька, я хочу, чтобы тебе было хорошо, слышишь? Удобно и спокойно.

– Ладно, Горностай. У нас и правда тесновато. – Соглашается Варя. – Звони тете Гале. А Малинина переживет, будет в гости чаще приходить.

– Лишь бы не тащила в гости ваших соседей по комнате, – закатываю глаза. – Мужского пола.

– Ну тебя! – фыркает она и снова меня целует. И снова не так, как бы нам обоим хотелось…

Воспользовавшись телефоном папы, я восстанавливаю мобильный банк (благо, номер карты я помню наизусть) и покупаю инвалидную коляску. Сергей Михайлович одобряет мое решение отказаться от костылей в пользу «колес». Ездить на ней неудобно, но со временем я привыкаю – успокаиваю себя тем, что это всего на два месяца! Папа катает меня по дворам кемеровской областной больницы, пыхтит и бурчит, что я «вырос огромным детиной», но от почетной миссии не отказывается. Мы приспосабливаемся к неудобствам и терпеливо ждем, когда послеоперационная рана заживет, и показатели моей крови нормализуются. Ждем возвращения домой… Освобождения от процедур и уколов, анализов и больничного режима.

Тетя Галя радушно принимает Варюшку, охает и причитает, выслушав ее рассказ о происшествии в тайге. А на меня наваливается море бюрократических проблем – справка от участкового, показания, заверенные письменно претензии к фирме, организовавшей лесоповал. Я ведь даже билет на поезд купить без паспорта не могу! Ничего, Феденька, ты уже умирал, болел, был слаб и немощен. Самое время почувствовать себя бомжом! Перед большим счастьем случаются большие испытания.

Хорошо, что папка додумался откопать дома ксерокопии моих свидетельства о рождении и паспорта – по ним мою личность идентифицируют и благополучно отпускают домой.

Сергей Михайлович запрещает опираться на ногу два месяца. «Костная мозоль несостоятельная, вся наша картина маслом вмиг рассыплется!» – потряхивая над головой пальцем, хмуро объясняет он. Значит, коляска, будь она неладна. И присутствие в моей жизни папы – верного помощника и сообщника. Я и шагу ступить без него не могу! Вот уж, окажешься на моем месте, научишься понимать проблемы инвалидов! Конечно, пока я не смогу ходить, ни о каком возвращений в универ не может быть и речи.

Вернувшись в родной поселок, я восстанавливаю документы, покупаю смартфон и ноутбук – благо деньги за работу в тайге мне все-таки выплатили. Без дела не сижу – звоню в «Снежинку», связываюсь с Сорокиным, к большой радости последнего, беру новые заказы от его знакомых. Чертежи, графический дизайн, заказы на логотипы, картинки, оформление сайтов и прочее… Зарабатываю, пользуясь возможностями современного мира и интернета. У меня даже мысль вспыхивает открыть собственное архитектурное бюро, но неволя – будь она неладна – не дает заняться этим в полную силу.