— Видишь ли, как бы я ни хотел отплатить тебе, чтобы ты больше никогда не приближался к моей дочери, я знаю, что мы оба преследуем лучшие намерения. Я немного покопался. Когда моя дочь приходит ко мне, не ест и не улыбается, я сделаю все, чтобы тот ублюдок, который ее обидел, пожалел о том дне, когда родители его зачали. Забудьте о рождении, потому что девять месяцев в утробе матери считаются слишком большой свободой.

Срань господня, он напряжен как черт.

Он продолжает.

— Я в ярости от того, как она надралась и попала в статью сплетен, потому что не смогла контролировать свои бурные эмоции по отношению к тебе. Это съедает меня заживо, зная, что она расстроена. Итак, я нашел человека, который должен ответить за ее слезы. Я сделал тяжелую работу, потому что когда моя малышка смотрит на меня со слезами на глазах, я не останавливаюсь ни перед чем. Пусть это будет предупреждением. Мои правила были предназначены для того, чтобы с ней ничего подобного не случилось. Но ты проскользнул внутрь, разрушил ее защиту, и она влюбилась в тебя. Бог знает почему. — Он закрывает глаза и щиплет себя за нос.

Его слова зависают между нами. Он говорит обо мне? Он хочет надрать мне задницу?

Джеймс чувствует мое замешательство и открывает папку на своем столе, протягивая мне такую же.

— Софи призналась мне в чем-то душераздирающем несколько дней назад. Она рассказала, как твой агент сказал ей, что ты должен бросить ее, если хочешь получить место с Маккой. Если ты не согласишься на предложение, тебя переведут в одну из низших команд. Представь, что моя дочь с ее золотым сердцем получила эту новость. Она понимает последствия такого решения, потому что выросла, узнав об этом бизнесе. Но самое главное, она понимает тебя, потому что любит. ты сыграл прямо на ее страхе, что не любишь ее в ответ, доказав ей, почему ее жертва стоила того. Потому что ты показал ей, что любишь гонки больше, чем ее. Софи призналась мне, что ты бы взбесился, если бы она сказала, что любит тебя. Поздравляю, Лиам, ты выиграл награду «Самый большой тупица». Извини, но это не сопровождается душем из шампанского и кубком, но надеюсь, что твое сердце болит как сука, потому что у моей дочери оно точно болит.

Моя рука замирает на папке, его слова разрывают меня. Дерьмо. Чертово дерьмо. Она знала? Почему она ничего не сказала? Ни слова о Рике не прозвучало из ее уст. Она никогда не упоминала о моем контракте или о том, как Маккой угрожал нашим отношениям. Но зачем ей это, если она знала, что я держу все в секрете?

Мои мысли проносятся в голове, оценивая слова, которые она бросила мне в лицо, когда я отвез ее в пустыню. Ее странную назойливость по поводу контракта с Маккой и ответы, которые я дал.

Я чертов идиот. Ходячий, говорящий тупица, который дал ей все основания сделать то, что она сделала. Она освободила меня, чтобы я мог продолжать жить своей мечтой. Это был самоотверженный поступок, который раздавил нас обоих, меня, потому что я трус и боюсь любви. А она — потому что любит меня и хочет для меня самого лучшего.

— Когда она узнала об этом? — я захлебываюсь словами, мои руки дрожат, когда я подношу бутылку с водой к губам. В горле такое ощущение, будто я глотал кислоту вместо воды.

— В Бразилии. Твой дерьмовый агент загнал ее в угол и рассказал ей все о твоей нынешней дилемме. Я не знаю, жалеть тебя или бить за то, что ты так долго не можешь определиться со своими чувствами к моей дочери. Я знаю, что ты любишь ее. Но она тебя? Не очень. Но после всего, почему она должна это делать?

Мои зубы болезненно сжимаются от его осуждения. Я заслуживаю этого и всего остального, что он обрушивает на меня.

— Я действительно люблю ее. Я не мог решить, потому что ждал, что скажет Маккой о моих изменениях. Я сказал им изменить сделку или отвалить. Но они ничего не сказали ни мне, ни Рику.