Звезда Парижа - Роксана Гедеон (2013)

— Ты имеешь надо мной власть, Адель, — сказал он. — Меня тянет к тебе. Всегда тянуло. Это не меняется. В тебе есть какое-то пламя, так, что мне хочется протянуть руки, чтобы обогреться. Ты необыкновенно хороша.

Адель была благодарна ему за то, что он не заговорил об ее образе жизни. Медленным движением она расстегнула и сбросила манто — искрящийся мех упал к ее ногам, потом сняла шляпку и подошла к Эдуарду. Их глаза встретились. Он снова поцеловал ее, и она, не выдержав, прошептала:

— Ты правда… правда не осуждаешь меня?

Он засмеялся.

— Помнишь, как ты обиделась когда-то, когда я сказал, что люблю только тебя, а не твою мать или твоего ребенка? Может, я был жесток, но это действительно так. Я люблю тебя, Адель, тебя, взятую отдельно из всей твоей жизни. Довольна ты этим? — спросил он, лаская ее волосы. В нем закипело желание, и он не знал, долго ли сможет продолжать разговоры.

— Теперь мне такой подход на руку, — искренне прошептала она.

Эдуард мгновение молчал, глядя на нее, потом признался:

— Ты действительно изменилась. Да, не смейся. Ты стала взрослой.

— И я, став взрослой, всё еще привлекаю тебя? — спросила она шепотом, не в силах удержаться от кокетства.

Он держал в ее объятиях, видел, как трепещут ее длинные черные ресницы, чувствовал, как податлив и гибок ее стан, а еще был запах гвоздики, одуряющий и обволакивающий, и эти зеленые глаза, блеск которых то гас, то возрождался, вспыхивая зеленым пламенем, то бриллиантово искрился, и отблески свечей играли в ее темных зрачках. Ее грудь дышала легко и взволнованно. Внешне она была всё такая же, может, даже еще лучше, но Эдуард чувствовал, что что-то в ней изменилось: Адель, хотя и дрожала в его объятиях, уже не была наивной девочкой, и чувственность, которая исходила от нее нынче, была чувственностью взрослой женщины. И что удивительней всего, его влекло к ней сильнее, чем больше он был уверен, что ее чувство к нему чисто и открыто, свободно от каких-либо расчетов.

Он негромко произнес:

— Адель, я так хочу тебя.

Голос его был тих, в нем звучали те невыразимо мягкие интонации, о которых так часто вспоминала Адель, но теперь к ним добавились хрипловатые нотки страсти.

— Я рада, — сказала она. — Если это так, я счастлива.

Обвивая его шею руками, она шепнула:

— Давай ничего не говорить.

Смеясь, он согласился с ней, удивленный и обрадованный тем, что впервые за долгое время его тоже так сильно захлестывает чувство:

— Да, давай ничего не будем говорить. Давай не говорить. И так всё будет ясно.

— Я помню, что ты сказал мне в Нейи, Эдуард.

— Я готов повторить это. Доверься мне, моя милая, и всё будет хорошо. — Уже целуя ее, он пробормотал, голосом, срывающимся от желания: — Останови меня, если… если я буду слишком поспешен.

Он, похоже, хотел взять инициативу на себя, но на этот раз Адель решила не позволить ему этого. Лишь на миг приникнув к Эдуарду, будто желая удостовериться, что это действительно он, и скользнув рукой по его густым светлым волосам, она отошла, взглядом удерживая его на месте, чуть оперлась о стол и неспешно потянула вверх подол юбки. Заскользил вниз сперва один шелковый чулок, потом другой, и больше нижнего белья на ней не было. Она, прежде с легкостью проделывавшая такую процедуру перед многими, теперь почему-то испытывала неловкость за собственную опытность и даже в душе считала себя бесстыдной, хотя и успокаивала себя тем, что делает всё это с любовью. Когда, поставив обе босые ноги на пол, она решилась поглядеть на Эдуарда, щеки ее были розовые.

— Я… я не слишком откровенна? — спросила она нерешительно.

— Ты другая, — признался он. — Но очень соблазнительная. Мне можно уже подойти?

— А ты думаешь, нужно спросить разрешения?

— Ты решила командовать. Я подчиняюсь.

Она улыбнулась.

— Иди ко мне. Не хочу чтобы…

Уже оказавшись в его руках, она шепотом закончила: