Звезда Парижа - Роксана Гедеон (2013)

Она уже не удерживала его, в какой-то прострации глядя в одну точку и обеими руками сжимая стакан. Последние слова многое ей разъяснили. Граф де Монтрей не хотел, чтобы в столь патетическую минуту, как арест, рядом с ним оказалась Адель Эрио. Это было бы оскорбительно для истории рода. Кроме того, Адель была так опустошена, что уже ничему не могла возмущаться и не протестовала.

Эдуард вышел на улицу, немного постоял у парадного подъезда, вдыхая холодный воздух. Ветер был сильный и порывистый — гнул деревья, гремел жестяными вывесками, рвал полы каррика[11]. Этот ветер охладил Эдуарда, привел в порядок мысли, и мало-помалу волна гнева и возмущения схлынула. По натуре очень сдержанный, даже меланхоличный, он усилил эти качества постоянными попытками смотреть на жизнь философски, и поэтому не способен был долго пребывать в состоянии негодования. Окликнув извозчика, он зашагал к экипажу, и, пока шел, ему даже стало как-то жаль Адель. Не было сомнений в том, что она совершила всё это необдуманно. По недоразумению. Да и как можно требовать какой-то мудрости от девчонки, которую мало чему учили, которая узнала так много скверного в жизни и которой только-только исполнилось восемнадцать. А еще было жаль, что всё так закончилось, что не будет у этой ночи продолжения, что слишком многое теперь встанет между ними, и не последним обстоятельством в этом ряду будут неприятности с полицией. Удивительно, но именно собственная судьба волновала Эдуарда всё меньше. Поначалу, едва уяснив, что говорит Адель, он был обеспокоен лишь тем, что уготовила эта неожиданность ему. Потом это чувство отступило. Усмехаясь, Эдуард подумал: «Ради чего, собственно, так дорожить той жизнью, которую я сейчас веду? Что в ней интересного? Что толку дрожать над этой внешней свободой, которая не дает ничего, кроме скуки?» Внутреннюю свободу он был готов отдать добровольно совсем недавно, ночью, когда сказал Адель, что любит ее. Но всё это сорвалось, и вот это было и вправду досадно. А еще было досадно то, что его имя будет замешано в банальнейшем политическом процессе. Имя графа де Монтрея, который на самом деле весьма мало сочувствовал какой-либо партии и, будь его воля, никогда бы не занимался организацией глупейших, несвоевременных, заранее обреченных на неудачу заговоров.

Подъезжая к дому, он еще успел подумать, что судить их всех, вероятно, будет Палата пэров, что не отделаться им теперь так легко и что очень много неприятностей это доставит бедной маме, которая еще не забыла несчастья наполеоновских лет и у которой останется теперь только кузен Жозеф. Это чувство — крайнее сожаление — было последним перед тем, как он вошел в родной отель де Монтрей и увидел, как к нему направляются жандармы и какие-то люди в штатском.

— Доброе утро, господа, — приветствовал он их. — Сожалею, что заставил вас так долго ждать.

Глава седьмая

Победа Антуанетты

Минуя нас,

судьба вершит дела.

Петроний

1

Дело, затеянное с подачи Адель Эрио, оказалось громким и принесло префекту полиции Габриэлю Делессеру известность опытного сыщика, человека на своем месте.

Было арестовано около полусотни человек, но самым поразительным в этой истории было не количество, а, так сказать, качество задержанных: добрый десяток из них составляли молодые люди, считавшиеся первыми парижскими денди, воспитанные, благородные, весьма знатного происхождения, те самые, о которых как о женихах мечтали многих девушки на выданье.