Звезда Парижа - Роксана Гедеон (2013)

Она говорила так, но знала, что никогда и ни за что не забудет Эдуарда, сколько бы мужчин у нее ни было и сколько бы она ни работала. Даже деньги были бессильны перед этим. Любовь и ненависть, которые она испытывала к нему, были сильнее алчности. Будь хоть малейшая возможность вернуть его, она бы не задумывалась о деньгах. Но даже при том, что Эдуард для нее был недосягаем, она знала, что в покое его не оставит. Не позволит ему смеяться над ней. И эта глупая девственница, Мари д'Альбон, как бы прелестна она ни была, не получит графа де Монтрея, — по крайней мере, Адель сделает все, чтобы так не случилось.

Хотя бы… хотя бы из любви к справедливости.

Глава пятая

Первые жертвы

Всякая хитрость ничтожна

по сравнению с хитростью женщины.

Экклезиаст

1

По понятиям высшего общества, день еще только начинался. Ночью прошел дождь, и в воздухе еще висел полурассеявшийся туман, но в серых, быстро несущихся облаках уже появлялись разрывы, сквозь которые сияло нежно-голубое прозрачное небо. Облака понемногу расходились, пропуская целые потоки солнца. Все предвещало чистый ясный день. Целая вереница самых блестящих экипажей выстроилась вдоль Елисейских полей до самого Лонша-

НЕТ СТРАНИЦЫ (брак книги)

для провинциальной девушки перспективного столичного офицера очень хорошего происхождения. Катрин де Наваррэн и Морис д'Альбон поженились без особой друг к другу склонности, исключительно в угоду королю, но со временем привыкли друг к другу, привязались и, можно сказать, даже в некотором смысле полюбили друг друга. Их браку исполнялось семь лет, и его считали одним из самых счастливых в Париже, У молодых д'Альбонов было двое детей — сын и дочь. Семья Мориса жила в одном доме со старыми д'Альбонами и их дочерью Мари.

Услышав слова золовки, Катрин так же негромко спросила, вытирая личико трехлетнему сыну:

— Ты имеешь в виду графа де Монтрея?

— Я хочу сказать… словом, на какой-то миг там, на даче, у меня создалось впечатление, что Монтрей приехали к нам неспроста. Ведь никогда так не бывало. Я полагала… о, может быть, это была глупость с моей стороны, но я полагала, что у них есть какие-то планы насчет меня.

Катрин прервала ее:

— Вовсе не глупость! Я тоже так полагала и, поверь, у меня были для этого основания.

— Основания?

— Я, может быть, выдам чужую тайну, но, знаешь ли, дорогая Мари…

Она наклонилась близко к золовке и прошептала:

— Я совершенно точно знаю, что для матери Эдуарда и мадам Женевьевы ваш брак был бы самой желанной вещью на свете. Твой отец только из расчета на это отказал господину Монро.

Мари, вздрогнув, произнесла:

— Впервые об этом слышу.

— Но ведь ты догадывалась, не так ли?

— Нет, Катрин. Пока мы были в Аньере, я догадывалась совсем о другом. Эдуард — не говори никому, что я так его называю — был так мил и внимателен ко мне, что мудрено было не размечтаться. Тем хуже для меня, Катрин.

Усмехнувшись, она добавила:

— Он изменился с тех пор, как мы вернулись в Париж. Он уже не тот. Я, наверняка, зря себе что-то вообразила.

— Почему же зря? — горячо перебила ее виконтесса д'Альбон. — Вас все видели вместе, вы читали книги, гуляли в саду. Эдуард катал тебя на лодке, сам сидел за веслами — разве этого мало?

— Может быть, он был рад позабавиться, слушая меня, и отдохнуть от Парижа. — Серые глубокие глаза Мари потемнели. — Я поняла, Катрин, почему он приехал в Аньер, хотя не очень любит мою маму и отца: он просто хотел отдохнуть. К сожалению, это единственное, что я поняла.

— Ты… ты любишь его? — спросила Катрин, в душе сама замирая от дерзости этого вопроса.