Звезда Парижа - Роксана Гедеон (2013)

Эдуард отошел, скрывая раздражение, плеснул себе коньяка — добрых пол-бокала. Впрочем, графиню это не волновало: ее сын, казалось, никогда не пьянел, а если пил много, то лишь бледнел и становился более замкнутым. Словом, полностью соответствовал пословице: «Настоящий мужчина может пить, но не может быть пьян»… Эдуард был весьма красивым молодым человеком — это признавала не только мать, но и многие.

Сейчас, когда он стоял в другом конце гостиной, в светло-голубом фраке, отменнейших лакированных сапогах, стройный, высокий, изящный, и на синем атласе его пышного галстука, выделявшегося в вырезе жилета на фоне белоснежной сорочки, сиял бриллиант, можно было в который раз подтвердить это мнение. Правда, он избегал смотреть на мать, его синие глаза были полуприкрыты веками. Он казался усталым и безразличным.

Антуанетта, подавляя вздох, произнесла:

— Сегодня у меня была Женевьева. Я очень расстроена, Эдуард. Их дела очень, очень плохи.

Эдуард, оставив бокал, взглянул на мать:

— Денежные дела?

— Да. Женевьева говорит, они разорены.

— Мадам д'Альбон, как всегда, преувеличивает.

Антуанетта, пожав плечами, заговорила уже более живо:

— Их дом дважды заложен — это, по-вашему, преувеличение? С ними приключилась беда, а ведь они наши друзья, Эдуард.

Граф де Монтрей молчал, и его мать даже заподозрила, что он не совсем согласен с этим утверждением.

— Это случилось из-за той девушки, Эдуард. Вернее, странно ее теперь так называть, но иные слова мне употреблять совестно. Какое, должно быть, горе, для Катрин и Женевьевы. Такое предательство со стороны мужей да еще такие долги. — Она снова подавила вздох. — Слыша о таком, я, бывает, радуюсь тому, что со мной ничего подобного случиться не может.

— Надобно было жить по средствам, — холодно бросил Эдуард, не скрыв раздражения.

Брови графини де Монтрей чуть приподнялись:

— Это всё, что вы можете сказать?

У Эдуарда нервно дернулась щека. Он произнес, и в голосе сына матери послышалось сдерживаемое бешенство:

— Если Морис сошел с ума, то это только его вина, мама. И вообще, зная о том, на кого он и его старый отец тратили деньги, мне трудно им сочувствовать. Я, может быть, даже рад, что теперь, разорившись они к ней не пойдут. Довольны вы моим мнением?

— Я не могу поверить, — произнесла Антуанетта. — Это что с вашей стороны — ревность?

Он не отвечал.

— Эдуард, — более требовательно сказала графиня. — Боже мой, неужели вы лелеете какие-то мечты о… не знаю даже, как ее назвать?

— Мечты, мама, волен лелеять каждый. Это не преступление.

Графиня де Монтрей поднялась, ее охватило возмущение:

— Мари, девушка, достойная всяческих похвал, принуждена из-за несчастья семьи принять предложение какого-то Монро, а вы… О Господи!

Эдуард холодно произнес:

— Вы хотите, чтобы я помог д'Альбонам, женившись на Мари?

— Почему бы нет? — запальчиво возразила Антуанетта, полагая, что скрывать больше нечего. — Кто больше подойдет вам, если не она? Вы невыносимы! Эдуард, не доводите меня до слез, я этого вовсе не заслужила. Вся моя жизнь была заключена в вас, только вас я любила, но теперь вас любить уже нельзя, вы этого просто не позволяете, так позвольте… позвольте мне хотя бы любить ваших внуков, сделайте вашей матери хотя бы такую любезность, ведь я многим пожертвовала ради вас!

Впервые Антуанетта говорила так с сыном. На лице Эдуарда сперва отразилось бесконечное удивление, так, будто он не верил в то, что слышал, потом, качнув головой, он приблизился к матери и взял ее за руку.

— Мама, — сказал он с истинной теплотой в голосе. — Вы просто устали сегодня.

— Не считайте меня глупой! Это не минутный всплеск, я говорю вам о том, о чем мечтала годами! — Она поднесла руку к виску. — Ну и что ж? Вы сами заметили, что мечты не преступление!

Эдуард мягко остановил ее: