Бабочка на запястье - Анель Ромазова

— Оболью и подожгу теннисные ракетки Колина. Я слышала, как папа ругался, что он курит какую-то травку. На нас и не подумают, — ее глаза выглядят, как всегда невинными, и я путаюсь. Терпеть не могу, врать родителям. Ее игры почти всегда приводят к беседам, во время которых, мне очень стыдно. Я краснею и теряюсь, а потом не сплю по ночам, придумывая, как попросить у мамы с папой прощение.

— Айрин, это плохо. Я не хочу в этом участвовать и пойду расскажу маме, — припугнув, уже разворачиваюсь к выходу.

— Только попробуй. Я, до конца своих дней, перестану с тобой разговаривать.

Тут же всколыхивается протест, она действительно может неделями меня не замечать. Это сильно задевает, так как мы очень близки. А до конца своих дней слишком долго. Я не выдержу.

— Это гадко, так делать, — обижено всхлипываю, зажимая футболку в комок. В груди колет от ее жестокости.

— На чьей ты стороне? На моей или на его? А когда он распорол твоего медведя и выкрасил в красный все внутренности, и потом пугал перед сном. Кто тебя спас? А? Выбирай, — последним словом не оставляет мне выбора. Не могу постоять за себя, даже в школе. Айрин всегда приходит на помощь.

— Мне тогда было пять, — Айрин выжидающе глядит на меня, — Ты, — сдаюсь под напором.

— Вот. Никогда не забывай, кто тебя защищает.

Спрыгнув с последней ступеньки, тащит меня под руку в комнату брата. Я остаюсь наблюдать за коридором, пока она осуществляет задуманное. Слышу, как хлопает входная дверь и голос Колина. Прошу Айрин поторопиться. Немного не успеваем и Колин замечает, как мы крадучись, отходим от его спальни.

— Мелкие личинки, что вы там делали, — кричит, бросаясь в погоню.

Мы бежим врассыпную. Я заскакиваю в свою комнату и удерживаю дверь. Прислушиваюсь несколько минут, но ничего не происходит. Осторожно выглядываю в узкую щелочку — никого. Спускаюсь вниз. Айрин с довольной улыбкой достает из холодильника сок.

— А где Колин? — интересуюсь и беру второй стакан, налитый ею для меня.

— В подвале. Пусть посидит, пока все его вещи не сгорят.

— Надо потушить, — обеспокоенное налегаю.

— Еще пару минут и схожу за водой, — запрыгнув на стол, чистит апельсин и делит пополам, — Тебя мама искала, сказала, что она в мастерской.

Я понимаю зачем. Мы с мамой готовим подарок для Айрин. Семейный альбом и сегодня моя очередь, делать фото в ее домашней студии.

Проснувшись в темноте, еще долго не могу успокоить забивающее катастрофические ритмы сердце. Майка, напитавшаяся потом, неприятно липнет к телу. Арина мирно посапывает рядом, а мне неспокойно.

Пролежав минут десять, наконец, начинаю разделять границы сна — воспоминанья. Все произошло по нашей вине. Пожар случился из-за нас. Из — за детской шалости. Погибла половина семьи. Мое молчание внесло ужасающую лепту в эту историю.

Пребывать в неведении гораздо стабильней. Бывают же сны ловушки. Игра подсознания. Факты копятся, а потом выдают разрозненные наборы картинок. Этого никогда не было и не произойдет, а все равно сниться. До конца не могу разобраться, правда ли то, что я увидела.

Создавая как можно меньше движений и шума, выбираюсь из кровати. Спускаю сначала левую половину, потом правую. Рина поворачивается на бок и подминает подушку под голову. Я застываю уперевшись одним коленом в матрас. Держу воздух в легких, бесшумно выхожу из комнаты, только потом выдыхаю.

Виски болезненно реагирую на вспышку света в коридоре. Ковролин глушит звук моих шагов, без особого труда дохожу до кухни. В голове вакуум. Крупными глотками пью воду. Сейчас уж точно не до теорий, догадок. Обдумываю относительно спокойно.

Не то чтобы я не доверяю Арине. Протрезвев от спиртного и эйфорического приступа после ее воскрешения. Начинаю здраво оценивать обстановку.