Бабочка на запястье - Анель Ромазова

Помимо всех гипертрофированных обид и бесконечной недосказанности между нами. Есть еще и что-то другое, что удерживает меня в той же позе, в течение сорока минут. Желание дать по газам и устроить душераздирающий скандал, медленно остывает.

Дамир возвращается, кладет мои ключи на стол. Я знаю, что могу уехать, но не хочу.

— Ев, прости меня. Я бы остался, но Стив мне больше чем друг. И это уже был не мой выбор.

— А какой твой?

Дальше следует затяжная пауза. Дамир словно подбирает слова. Усмехается, потом произносит.

— Ты.

— И все? Так просто?

— Как оказалось да. Я дал нам возможность существовать отдельно. У меня не вышло. А у тебя?

Я не отвечаю. Да и как передать набором букв добровольную эвтаназию самой себя, от безысходности.

И так ли гладко все разложить по полчкам в одну секунду. Вот его не было — и вот он есть.

Хоть и услышала, намного больше, чем ждала. Поверить что-то мешает. То ли то, что он стоит так далеко, не делая попыток приблизиться. То ли вклинившаяся не вовремя гордость.

Прикусываю щеку, чтобы утихомирить, разыгравшийся гнев. А вот результат оказывается прямо пропорциональный. Меня буквально подкидывает вверх.

Срываюсь с дивана и мчусь в направлении лестницы. С каким мотивом? Разобрать уже невозможно. Мою бесноватую выходку пресекают на первой же ступеньке.

Дамир притиснув к стене, ласково убирает растрепавшиеся пряди. Гладит по спине, успокаивая и раскаляя одновременно.

— Я люблю тебя, — или шепчет, или выдыхает в меня невидимое облако с искрами, каждая вколачивается, поджигая лаву внутри. Вулканы рождаются один за одним.

— Люби, — вторю ему на той же интонации.

Раздевает меня по-особенному. Обнажает, раскрывая не только тело, но и все чувства. Разговорная лексика теряет свою актуальность. Между нам химически слаженный процесс. Множественные ожоги покрывают кожу. И в этом пламени я готова гореть вечно. Только бы не отпускал.

— Любишь? — переспрашиваю.

— Люблю, — произносит, словно воспроизводит символы нашего ритуала. Замыкает священный круг перед соитием.

Грудную клетку распирает от того количества кислорода, которое я поглощаю. От этого жар разрастается еще сильнее. Поверхность стены резонирует прохладой. А у нас нет сил продвинуться дальше, или оторваться. Внезапность лишь подстегивает. В бесперебойном режиме скидываем цепи воздержания и отчужденности. Тела, стоны все на двоих и в единство.

Едва последняя преграда в виде ткани исчезает. Его пальцы проходятся по промежности, проверяя и утверждая свои права.

— Девочка моя, обожаю, как ты сладко течешь, — бросает в порыве и хрипота выдает, что он тоже скучал.

— Дамир, я ни с кем… — зачем то оправдываюсь, хотя он не спрашивает, — А ты?

— Я знаю, родная, и… нет… я ни с кем.

— Хорошо.

Глава 57

Смотрю в ее глаза и словно срываюсь без парашюта в открытое пространство. Мы в небе парим. Размножаем какое-то катастрофическое количество функций.

Легкие раздуваются, принимая разряженный кислород из общей внеорбитной атмосферы, как живительную субстанцию. От этого в голове полнейший вакуум. Сердце, на набранных оборотах, рвет ткани, заливая жгучей плазмой все, что есть под кожей.

Не беру во внимание, сколько времени мне приходилось сдерживать себя, чтобы не позвонить и не приехать. Тогда было не время. Не для нас.

Не знаю, каким богам возносить благодарность за то, что не отталкивает. Позволяет себя любить доступным мне языком.

Одержимо ласкаю ее тело. Фанатично, с религиозной предвзятостью, обвожу каждый участок в совершенстве вылепленной плоти.

Блять! Только ради этого заключил бы договор с самим дьяволом. Лишь бы осталась со мной. А после смерти, пусть делают, что хотят с моей душой. Если она вообще есть, то моя на земле — всецело принадлежит Еве.