Спой для меня - Рина Старкова

— Ты сможешь меня простить? — в его тихом вопросе скопилась вся мировая надежда. Я собираю силы и смотрю на него исподлобья. Ничего не понимаю.

Простить? За что? Герман мне ничего не обещал и не клялся в любви. Это я, как больная, одержима им.

— Мне нужно время, — отогнав гордость, произношу в ответ.

Я ухожу в свою комнату и запираюсь.

Вот и кончилась моя сказка. Его изменой. Это вообще можно так назвать?

«Вы не состояли в отношениях, ты просто была его призом за карточную победу. Опомнись!» — орет внутренний голос в попытке избавить меня от страданий. Но от этого только больнее.

5.6

И телом, и душой:

Герман

Мне нравилось жить без моральных устоев и не загонять себя в рамки. Изменять? Да запросто! Без угрызений совести! Без тяжелых душевных истязаний!

Сука!

Треснул по стене так, что костяшки побелели, а из ран пошла кровь. Свалился на постель и закрыл лицо руками. Перед глазами навязчивый образ моего ангелочка с мокрыми от слез глазами. Маленькая, наивная, даже глупенькая. Смотрит исподлобья и с прищуром, с лютой ненавистью и обидой. Ежится, прячет шею в плечи, руками обняла себя.

Отгоняю хреновые воспоминания и переворачиваюсь лицом в подушку.

Сука Валесова. Я знал, что отношения с силиконовой куклой до добра не доведут, но чтоб вот так! Чтоб заставить мою нежную розу меня ненавидеть! Да чего греха таить, я и сам себя ненавидел. Как похотливый кобель повелся на короткую юбку и пришитые сиськи, впустил ядовитую гадюку в постель. И она отравила все светлое, что зарождалось.

Я не верил, что Вика меня любит. Так просто не могло было случится, потому что… да потому что так просто не бывает. Она нежная, добрая, ласковая. И тут эта любовь к куску льда? Что-то из ряда вон выходящее. Но почему тогда она не ушла? Почему не послала меня на три буквы и не попросила Олега отвезти ее домой? Там ей еще хуже, рядом с пьющим отцом? Или она… не врет?

Мне бы очень хотелось, чтоб не врала.

Чтобы наше счастье было настоящим, а не добавленным к моим деньгам и напрямую от них зависящее.

И я все убил своим поступком. О чем я думал? Да я вообще в тот момент, когда насаживал Валесову на член, не мог думать. Я привык быть мудаком. Привык, что женщины плачут от моих поступков. И никогда еще не относился к женским слезам так понимающе.

Когда Малинова расплакалась, мое сердце сжалось в тиски.

Когда она грубо попросила ее не трогать, сердце разорвалось.

Ха! Да о каком сердце идет речь? Будто оно у меня осталось. Я — жестокое чудовище, в котором нежному ангелу с чарующим голоском удалось найти что-то человечное и за это уцепиться настолько сильно, что я стал с ней другим.

Я хотел быть для нее чем-то большим, чем Амурский Герман Александрович. Хотел уберечь ее от дерьма внешнего мира, а уберегать нужно было от себя самого. Я не мог отпустить Малинову сейчас, когда она стала смыслом моего бренного существования.

В эту ночь родилась идиотская идея, которая стала лучом надежды.

С утра, убедившись, что Вика крепко спит, я поехал в ювелирный. Долго рассматривал помолвочные кольца. Консультант расхваливала качество, показывала самые лучшие варианты, наигранно улыбалась, стараясь угодить моему придирчивому взгляду. Раз уж я надумал жениться, то кольцо должно быть достойным своей будущей хозяйки. А все эти кольца казались грубыми, не подходящими моему ангелочку. И когда я почти отчаялся, милая женщина достала колечко из новой коллекции, стоящее целое состояние. Именно это я и искал: оно идеально подойдет Малиновой, подчеркнет ее ангельскую внешность и колючий характер.

Невольно вспомнил, как она собиралась треснуть своего обидчика в «Гвозде», когда тот помял ее за сексапильный зад. Глупая усмешка скользнула на лице.