Мятая фольга 2 - Татьяна Снежная

Подхожу, нетерпеливо вырываю носок из ее рук, коснувшись теплых пальцев. Присаживаюсь на корточки и натягиваю голубой носок на ее стопу, отчего- то задержавшись на мысли, что у меня не было младшей сестры или брата, за которыми пришлось бы ухаживать. Совершать подобные поступки часто—одевать, умывать, чему -то учить... было бы мне комфортно?

Выдерживаю ее долгий взгляд, на который не вижу смысла отвечать.

— Хм, когда я была мелкой, Нику приходилось натягивать на меня эти..хебешные смешные детские колготки и носки. Но он делал это так коряво.. у тебя получается лучше.

Гляжу на ее распухшее колено, стараясь не вникать в реплику. "Сначала лечит, потом калечит."

— Может, все таки останешься дома? Я сам все..

— Нет! И Даже не предлагай! — Тянется к джинсам, но тут же оставляет их и кладет ладони мне на плечи, все еще сидящему перед ней на корточках. — Макс, ты.., что ты думаешь обо мне?

День ярких впечатлений и томливых признаний.

Приходится поднять взгляд.

"Что я думаю о ней? Только то, что она поломаная. Хоть и хочется казаться сильной и независимой. Что будущее ее, в дуэте с деспотом братом в свете того, что пришлось сегодня узнать, -бесперспективно. Так и будет разрываться между возможностью и желаниями. Окунется в реалии, найдет единственный приемлемый путь и будет сожалеть, ругая себя, что была так наивна в своих кровавых жертвах, возносимых во имя человека, который манипулировал ею, вызывая зависимость. Ведь и я когда-то решил, что отношения с авантюристом братом, принесут хоть какой- то смысл и радость, и помогут обрести единственный шанс не сломаться. Черта с два! Вдавило еще сильнее."

Молчу, красноречиво поджав губы, что не ускользнуло от внимания девчонки. Но она неожиданно грустно улыбается, тянется ко мне, сместив ладонь правой руки с моего плеча на скулу и проведя большим пальцем по щеке, тихо констатирует, довольно искренне:

— Ты тоже не сверх человек и я тоже не считаю тебя идеальным, но часто ловлю тебя на том, что восхищена тобой. Слышишь? Восхищена... С тобой спокойно так, что хочется замереть и продлить любой миг.

Забывшись, бесстыдно пожираю ее лицо глазами.

И тут же мысли прерываются, возвращая в настоящее. Какой же я непроходимый сухарь! Сижу здесь, напротив слегка чумазой, заплаканной, но от этого только милой рожицы, сверкающей голыми коленками и розовыми трусиками и думаю о каких-то превратностях судьбы.И вдруг понимаю, что никуда мне не хочется ехать, никого спасать, завалиться бы сейчас на эту широкую, на мой взгляд удобную кровать, смотреть в потолок, меланхолично болтать о сущих пустяках, тянуть губы в нелепой улыбке, ковырять пальцами ноги Женькину голую ступню под одеялом.

"Хочешь обрести маленький кусочек счастья? Пожалуйста! Но счастье это сомнительный элемент. Короткий." И словно в подтверждение этих слов, Женька отвлекается, нахмурив лоб, снова берется за джинсы.

— Так, куда мы сейчас?

Интересно, как бы она отреагировала, узнай, что была под одной четвертью амфетамина, в тот вечер, в моем доме, когда я воспользовался ею, что бы решить свою проблему. Оттолкнула бы? Простила? Может быть когда нибудь потом, признаюсь ей в этом. Пусть будет обо мне такого мнения, которого я на самом деле заслуживаю.

Я поднимаюсь, оправив смявшиеся брюки, отступаю к двери, щелкнув выключателем— зимними вечерами рано темнеет. Хватаю сотовый, торопливо тыкаю в него пальцем.

Звоню Стелле. Единственная не расплывчатая фигура из окружения Влада, которая знает его так же хорошо, как я. Они слиты воедино, вроде компаньонов, давно притерлись, создали свою отдельную ячейку; зависимы друг от друга, ведь занимаются одним делом. Стелла выискивает для Влада на танцполе клубов молоденьких овечек, мечтающих пожить за счет богатенького овцепаса. И в их совместных авантюрах, связанных с наркотой, наверняка есть скрытая связь.