Пробуждение - Нефер Митанни

- Я давно думала и решила, что мне надобно обратиться с прошением о помиловании мужа, - Анна вдруг остановилась и взглянула на Синяева, желая видеть его реакцию на свои слова, - Да, да, именно так! – продолжала с жаром, не дожидаясь ответа Николая, как бы отвечая сама себе, - И пусть Сергей тоже напишет прошение. Тем более, что Евдокия Ивановна полагает, что государь не будет строг. А она, наверняка, осведомлена лучше нас.

- Анна Александровна, - осторожно заговорил Синяев, - Я не думаю, что следует спешить с этим…

- Отчего же, голубчик Николай Ильич?! - она насторожилась, - Вы что-то знаете? Умоляю вас, не скрывайте от меня ничего!

Сложив ладони перед собой, посмотрела на него молящим взглядом.

- Анна! Анна! Уверяю вас, я знаю ровно то, что только что уже сообщил вам! – с горячностью отвечал Николай. – Не волнуйтесь вы так! – он взял её за руку и усадил на диван, сам присел рядом, - Боюсь, вы торопите события!

- Но… - начала возражать она.

Но он тут же перебил твёрдо, чтобы пресечь возможные слёзы, которые уже стояли в её глазах и грозили пролиться безудержным потоком:

- Да, я знаю, ожидание невыносимо! Но иного выхода нет, надобно дождаться следствия. Может статься, что такое прошение будет излишним…

Синяев привёл ей десятки доводов в пользу своего мнения. Наконец, Анна согласилась с ним, она понимала, что своими тревогами доставляет ему беспокойство, чего ей хотелось бы меньше всего. Коря себя за несдержанные эмоции, она извинилась и сделала вид, что вняла доводам Николая. Однако поздним вечером, проводив гостя, всё же написала об этой своей идее мужу. За неделю она написала ещё два письма, в которых приводила доводы в пользу своего решения. Наконец, после месяца ожидания, которое Анне показалось невыносимым, пришло письмо от Сергея.

ПРОДОЛЖЕНИЕ СЛЕДУЕТ

Часть II. Глава 13

Оглашение приговора декабристам. Принадлежит кисти Николая Шестопалова (1875-1954).

Удивительная вещь – время. День, ночь, день, ночь… Неделя, месяц… Кажется, летит. Вчера ещё была осень, а сегодня – весна полным ходом: ручьи повсюду, воробьи купаются, идёт Великий пост. Однако бывает совсем иначе – время ползёт, как улитка, тянется, становится почти осязаемым, и возникает противное ощущение, что ты увяз в нём, как муха, севшая на разлитую лужицу киселя. Время словно держит в себе, не пускает на волю, обволакивает своей невыносимой вязкостью. Ты будто тонешь в нём, постепенно теряя силы.

Вот и для Анны семь месяцев ожидания тянулись, как будто это были не месяцы, а годы. Теперь, по прошествии почти года, когда всё уже решилось, она сама удивлялась, как смогла пережить это выматывающее ожидание. И понимала, что держалась только благодаря сыну. Она была нужна этому крошечному человечку!

Июльская ночь испытывала своей духотой. Анна не могла заснуть всю ночь, мысли её пребывали в полном беспорядке и беспокойстве. Ожидая со дня на день приговора суда, она могла думать только о возможной участи мужа. И всё за что бы она ни бралась, валилось из рук. Она то истово молилась, стоя на коленях перед образами, то беспокойно мерила шагами спальню.

Едва рассвело пошла на кухню, где уже хлопотала над завтраком Дарья.

- Желаете чего, Анна Лександровна? – спросила она Анну и сочувственно посмотрела на измученное бессонной ночью лицо хозяйки.

Анна часто ловила на себе сочувственные взгляды слуг. Она знала, что между собой Дарья с Варварой и Архипом обсуждают сложившееся положение вещей, жалеют её. Но их участливые взгляды, постоянные попытки опекать её, как-то напрягали. Ей казалось, что они считают Сергея едва ли не умершим, а её почти вдовой. И это ощущение было для неё невыносимым.

- Нет, Дарьюшка, - отозвалась она на предложение кухарки, но тут же передумала: - Впрочем, сделай мне кофею.