Цена измены - Елена Шолохова (2023)

– Никита, – голос ее звучал виновато и ласково. – Давай забудем вчерашний день?

О, он бы многое отдал, чтобы и правда его забыть.

– Я знаю, тебе было очень тяжело в последнее время. И на работе из тебя жилы тянули, и дома – никакого просвета. Ты как белка в колесе. А я думала только о себе. А еще… только не смейся… приревновала тебя как дура. И мама вчера приходила, накрутила меня, конечно. И тут ты приходишь с банкета… и от тебя так сильно пахнет женскими духами. Я понимаю, что ты там общаешься с разными людьми, мужчинами, женщинами… Но вот почувствовала этот запах и всё. И ничего не могла с собой поделать. А потом ты ушел, и я вдруг осознала: что мы делаем? Что я делаю? Ведь это же мы. Мы же любим друг друга, это самое главное. Ты же любишь меня, Никита?

– Люблю. – Горло перехватило, и голос сдал. Тогда он повторил тверже и громче: – Люблю.

– И я тебя люблю, так сильно люблю, что самой страшно… Прости меня. Я так не думаю на самом деле. Всё, что я сказала вчера, это… неправда.

Она глубоко вдохнула.

– Господи, я…

Но договорить не успела. Из детской показался Митька. Увидев Дементьева, подбежал, обхватил руками. Никита взъерошил его волосы, потом присел на корточки, притянул к себе, обнял, наверное, слишком крепко – тот тут же вырвался.

– Пап, ты чего? Пошли лего собирать?

– Митенька, – Инна приобняла его за плечи. – Побудь еще с Машей. Папа потом к вам зайдет. Он устал и… нам надо поговорить.

– У-у-у, – недовольно протянул Митька, но спорить не стал, поплелся назад.

Инна снова обратилась Дементьеву, потянула его за рукав.

– Ну что? Ты на меня сердишься?

Она заглядывала в глаза, словно пыталась разгадать, что у него на уме. А он прятал взгляд.

– Нет. Конечно, нет, – выдавил он.

– А почему такой хмурый? Почему… Никит, а где ты ночевал?

– В гостинице.

– Так я и думала. Ты иди помой руки, а потом ­– на кухню, у меня для тебя сюрприз, – сказала она с затаенной улыбкой.

В ванной Дементьев уставился на свое отражение в зеркале. Воспаленные веки. Под глазами тени. У Инны – так же, хоть она и подкрасилась слегка. Видимо, тоже всю ночь не спала. Думала про них, про него, винила себя, в то время как он…

Он зажмурился – видеть себя не мог.

Инна ждала его на кухне. Стол накрыла, откуда-то достала свечи. И уже разлила в бокалы вино.

– Садись, что стоишь? – с улыбкой сказала она.

А у него ноги словно к полу приросли.

– Инн, я должен тебе что-то сказать. Я… вчера был с другой… женщиной.

Инна еще по инерции улыбалась какое-то время, и было страшно наблюдать, как она постепенно осознает его слова, как меняется ее лицо, словно превращаясь в мертвый камень.

Инна встала из-за стола, подошла к окну. Бесконечно долго молчала. И Дементьев не мог себя заставить подойти к ней. Даже не потому, что боялся или стыдился, хотя и это тоже. Но тут он чувствовал – Инна в одно мгновение стала чужой. И недостижимо далекой. Будто между ними разверзлась пропасть.

Инна не устраивала ему сцен и истерик, ни в чем не обвиняла, лишь спросила, кто она. А потом потребовала уйти.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍ ***

С того проклятого вечера прошёл почти месяц. Почти месяц они живут порознь. Хотя какой там живут?

Дементьев, скорее, существовал по привычке, на автомате. Спал, ел, работал. И так по кругу, день за днем.

Диану по его просьбе главный перевел в другой отдел. Хоть Дементьев и понимал, что виноват лишь он, но не мог находиться с ней в одном кабинете. Смотрел на неё – а видел закаменевшее лицо жены. Он был готов сам уволиться, но увяз в незаконченных делах по горло.

Диана возмущалась, потом плакала, просила, обещала.

– Я не могу тебя видеть, извини, – процедил он.

Им все равно, конечно, приходилось временами пересекаться по работе, но хоть не каждый день.