Ты мне никто - Элен Блио

- А ты сама разве не встречалась со Стасом?

Ага, решила по больному? Подруга называется…

- Я не знала тогда, что он… Не важно. – я чувствую как краснею, мне стыдно обсуждать всё это, но я хочу предостеречь… - Лучше порви с ним сразу. Ты не знаешь, какой он… урод.

- А ты знаешь? Расскажешь?

Она издевается? Мне очень обидно. Сразу в голове всплывают те слова, которые говорил Стас. Про грязь… и другое.

- А что, мало того, что они хотели со мной сделать тогда? Они привыкли людьми играть. – слезы подкатывают, хотя плакать не планировала.

- Селена, почему ты вернулась? Почему в наш класс перешла? Что с тобой случилось?

Щепка снова давит, лупит по самому уязвимому. Что я могу рассказать? Что отец Коршуна и моя мать теперь вместе? Что Стас считает – мы разрушили его семью? Обвиняет во всем меня? Разве о таком расскажешь?

- А что со мной? Со мной все прекрасно. – теперь мне мучительно хочется сбежать…

- Почему Коршун так тебя ненавидит?

Почему! Потому что!

- Это у него надо спросить. Мне на него плевать. Он никто. Грязь. Не достоин даже упоминания.

Отворачиваюсь, включаю воду, мою руки. Разговор окончен. Подруги у меня больше нет.

В кабинет биологии иду чувствуя, что меня слегка потрясывает. Знаю, что Наталья Санна обязательно «оценит» мой внешний вид. Особенно обведенные черным глаза, «смоки айс» и линзы.

Орать она начинает почти с порога, увидев все мой великолепие.

- Ты в кого превратилась? Это что такое?

Молчу. Пререкаться не намерена, но и прогибаться не стану.

- Совсем ополоумела! Сейчас же весь этот трэш с глаз смыла! Я кому сказала, Сотникова.

Щаз, с тремя «з»! Не знаю, откуда во мне берется эта наглость, но я отвечаю.

- Пусть тогда все умываются.

- Что ты сказала?

- Что слышали. Миронова пусть ногти снимает, и ресницы, и губы сдувает, Дунаева пусть волосы перекрашивает. И да, длину юбок тоже пусть отпустят, на их тощие ляжки смотреть противно.

Дальше реально начинается полный, лютый трындец. Биологичка орёт, я огрызаюсь, кайфуя от собственной смелости.

Одноклассники в полном афиге. Опаздывающие Тор и Щепка застыли в дверях. Да, этот спектакль и для них тоже.

- Вон из класса! Мать в школу!

- Никуда я не пойду. Выгонять меня вы права не имеете.

Что-что, а права свои я знаю! Пусть вызывает мать. За одно и отца – Коршун старший за меня впишется, отвечаю. Вот будет веселуха!

Хотя, биологичку мне даже жалко, она классная тётушка, и преподает отлично. Но… какого фига двойные стандарты? Мирон намазана штукатуркой так, что с неё сыпется! У неё ресницы сантиметра по три, как опахала, на ногтях можно шпоры писать!

Класс примолк, я спокойно иду к парте, за которой сидел Коршун.

- Ну все, Сотка, попандос! Наташа за «Ксеноном» побежала. – я смотрю на Дунаеву, шестерку Мироновой, которая влезает. Ей-то какое дело? - Ты бессмертная?

Ха! А это даже интересно…

- А если да?

Биологичка возвращается спокойная. Сухо говорит, что завтра будет разбор полетов и поведение нашего класса уже давно за гранью. Но на этом всё. Я сильно подозреваю, что директриса вместо того, чтобы прийти и вставить мне, вставила Наталье Санне…

Потому что реал, если требовать с меня, то надо со всех! А как потребуешь с той же Мироновой, у которой мать с «Ксеноном» прямо в дёсны готовы, подружки, блин?

В раздевалке меня снова доканывает Щепка.

- У тебя что-то случилось?

Да! Коршун случился! Или… Чижиков-пыжиков, блин…

- Расскажи, я пойму!

Это просто вишенка на торте! Взрываюсь.

- Что ты поймешь? Почему вы все думаете, что что-то можете понять.

- У меня сестра умерла. Единственная. Любимая. Я… я после её смерти стала… другой. Я никому еще об этом не говорила.

Чёрт… это треш. Понимаю, что не могу ей ничего грубого ответить, но…