Брат моего парня - Кристина Зайцева

— Он же тебя не беспокоит? — всматривается Лекс в мое лицо, имея в виду Влада.

Лекс тоже бывает здесь постоянно. Пьет здесь кофе минимум три раза в неделю, когда не уезжает из города. И если сначала я мало на что вокруг себя обращала внимание, то теперь мир вокруг слишком навязчиво вторгается в мою личную вселенную.

— Нет, — смотрю на парня. — Это он тебя попросил? — спрашиваю его. — Присмотреть за мной?

— Кто? Зачем? — включает свои актерские способности.

Но, когда не отвожу от его лица сверлящего взгляда, смущается и прячет глаза.

Живот наполняется сладкой тяжестью, от осознания, что это действительно так. Он попросил его приглядывать за мной…

Чертовски ответственно, Фролов!

— Как у него дела? — переводит Лекс тему, откашлявшись.

Этот вопрос я слышала примерно пятьсот раз от разных людей. Начиная с моего работодателя, Никиты Баркова, заканчивая вообще не знакомыми мне людьми.

Всем, абсолютно всем я отвечаю одно и то же: у него все хорошо.

Ответ универсальный и не несущий никакой конкретной информации.

Думаю, он оценил бы мою изобретательность, если бы у меня была возможность рассказать ему об этом…

— У него все хорошо… — на этот раз глаза прячу я.

— А у тебя?

— Тоже…

Я не хочу ни с кем обсуждать свою «неполноценность». Общаясь с друзьями, родными и крутясь среди людей как белка в колесе с утра до вечера, я все равно чувствую себя одиноко. Будто у меня отсутствует какой-то важный орган, и на его месте дырка от бублика. Это место где-то у меня в груди.

Я скучаю. Так, что иногда хочется залезть на стену! Закрывая ночью глаза и обнимая свою подушку, я думаю о том, где он и что с ним происходит. И злюсь, потому что почти ничего не знаю.

Надеюсь, он чувствует, что я здесь думаю о нем каждый день, и гордится собой за это.

Отдав Лексу его счет, отправляюсь за стойку в ожидании новых клиентов.

Присутствие здесь Влада почти не напрягает. Теперь в Музкафе есть постоянный охранник, и он всегда на стороне персонала. Я заканчиваю свою смену в семь вечера и отправляюсь домой.

На улице тепло, оживленно и пахнет осенью. Тянусь по городу, как улитка, позволяя всем обходить свою машину.

Я почти не расстаюсь с телефоном. Таскаю его с собой даже в туалет, боясь пропустить заветный звонок.

Выбравшись из машины, плетусь к подъезду.

На лестничной клетке стойкий запах чужих духов, от которого я морщу нос. С удивлением отмечаю, что этот запах ведет в мою собственную квартиру, и его источник — висящее на крючке у двери черное женское пальто, на вид родом совсем не из нашей страны. Дамская сумка на комоде — тоже. Брендовая символика на застежке заставляет меня сдвинуть брови и покоситься на коридор.

— Мам? — зову, прикрывая за собой дверь.

Она появляется из кухни, одетая в пиджак и брюки, потому что вернулась с работы не намного раньше меня самой.

— У тебя гости, — сообщает она, посылая мне говорящий взгляд.

Мои брови ползут вверх.

Сбрасывая с ног кроссовки, в упор смотрю на ту самую эмблему “Шанель”, украшающую сумку незванной гостьи. В душе кошкой скребется догадка, но я не даю ей разрастись. Вместо этого вхожу на кухню, чтобы увидеть все своими глазами.

Кухня наполнена все тем же терпким ароматом, который, скорее всего, состоит в тесном родстве с брендом оставленной в коридоре сумки, а за обеденным столом сидит Людмила Александровна Фролова, которую я не видела с тех пор, как мы познакомились.

Это неожиданно настолько, что я теряюсь, хоть это и моя территория!

Застываю на пороге, чувствуя за спиной присутствие мамы. Не зная, куда деть руки, складываю их на груди, натянув на ладони рукава толстовки и рассматривая женщину за столом.