Костер на берегу - Андрей Максимушкин (2023)

— Уважаю. — Макс наконец-то прекратил сверлить взглядом мои ноги и поднял глаза. — У вас все школьники такие?

— Какие?

— Серьёзно изучают будущую профессию.

— Конечно, нет. Мне это интересно, потому и читаю в свободное время, осенью собралась записываться на дополнительные курсы при Техноложке. После них легче будет поступить в институт и получить императорскую стипендию. С физикой пространства и времени не знакома совершенно. Даже работы Кошкина не читала.

— А это что такое?

— Не что, а кто. Известный ученый, разработчик теории хроносжатия. Ты о нем не слышал?

— Нет, не слышал. Со школы помню только теории относительности Эйнштейна, общую и конкретную. Слышал, что они существуют — быстро поправляется.

— Так-то полный примитив. Элементарщина. Мало того, что этот немецкий еврей сильно упростил пересчёт энергии в массу, упустил нелинейность околосветовых эффектов, так он ещё не додумался включить в расчёты функцию времени и заменил её коэффициентами. Его теории давно уже околонаучный курьез, как мировой эфир и отбор по Ламарку.

— Я вот этого не знал — взгляд Макса блуждает по потолку, на лице застыла нелепая усмешка.

— Ты чего?

— Лена, знаешь, я в первый раз в жизни слышу, как школьница непринужденно рассуждает о таких дебрях физики, в которых половина ученых ноги посворачивала. Не пойми меня превратно, но я действительно совершенно не разбираюсь в этих вещах.

— Тебя смущает?

— Нет. Наоборот. Я рад общаться с женщиной, которая умнее меня, прекрасно разбирается в физике, читает серьезные книги для удовольствия и совершенно этого не стесняется.

— С девушкой, или женщиной? — умею я ставить людей в неловкое положение. А пусть сами не провоцируют.

— С тобой, Лена. С тобой.

— Ты не ответил.

— Знаешь, есть вопросы, на которые любой ответ будет неправильным, или правильным. Все зависит от позиции вопрошающего.

Лицо Макса совершенно серьёзно. Не могу понять, что он на самом деле имеет в виду. Уклончивый ответ на вопрос с подковыркой. И ведь не врёт. Плюс ему, выкрутился.

— Давай вернёмся к «Дальним огням». В твоем мире есть военные или научные полигоны в Петербургской губернии?

— Понимаю, что ты хочешь сказать — задумываюсь, пытаюсь вспомнить, что вообще слышала краем уха на эту тему. — Нет. Даже «РосАтом» и «Позитрон» проводят опасные опыты у чёрта на куличках, в Туркестане и на Аляске. Никто в здравом уме не позволит играться с пространством и временем в населённых западных губерниях, тем более рядом со столицей. У нас и так на Балтике всё побережье в старых крепостях и фортах.

— У нас тоже. В Гельсингфорсе атомные линкоры базируются. В двух шагах от столицы флотские арсеналы и ракетные базы. Значит, у вас точно здесь лабораторий с пытливыми умами и шаловливыми ручками нет?

— Однозначно. Я говорю, даже «РосАтом» закрыл кронштадтские полигоны. Все опасные эксперименты проводят в пустынях за тысячу вёрст от цивилизации. Господин Кошкин давно не публикуется, по слухам, у него научный центр на Луне.

— Жаль. — Максим чешет в затылке. — Очень жаль. Самое простое объяснение отсеялось. Тогда, что у нас остается?

— Сама не знаю. Ты у нас взрослый, опытный. Всё повидал, везде побывал, должен знать. Да, кто тебе сказал, что полигон именно моего мира?

— Согласен. Он может быть вообще местный — Макс холодно улыбается. — Это хорошо. У нас есть шанс найти автора шутки.

Хмурюсь. Что со всем этим делать не знаю. Самое главное, уже не хочу. После того, как наладились отношения с Дашей, после того как я сказала самое главное, и она не оттолкнула меня, наоборот, дала шанс, я не хочу отсюда уезжать. Не знаю, что будет завтра, не знаю, как будем жить, но я боюсь её опять потерять. Это форменная пытка, когда любимая тебя забывает, а ты ее нет.

Глава 40 Максим