Мутные воды - Алёна Дмитриевна

Женя перелестнула альбом в самый конец. Там на фото были Клим и Макс у костра в лесу. Клим то и дело устраивал сыну какие-то вылазки: походы в лес, рыбалка, пикники... Женя провела пальцами по его щеке. Когда-то она надеялась, что влюблённость в него рассосётся сама собой, но она все тлела, тлела, тлела… Казалось бы, едва горящие угольки, в которые она не спешила подкладывать поленья, но ничто не сумело их затушить.

Она еще немного посмотрела на фото, потом убрала альбом в ящик, закрыла его на ключ, а ключ спрятала обратно под статуэтку на верхней полке. Клим присылал ей фотографии Макса в большом количестве, а Женя распечатывала их зачем-то тайком, хранила альбом в тайне, словно в этом было что-то постыдное. Она и сама не могла объяснить, почему так боится, что кто-нибудь узнает о ее секрете.

А теперь, возможно, она умрет. Так и не защитив докторскую, не признавшись в своих чувствах любимому человеку и не побывав толком на дне рождении сына.

Насколько Максиму повезло с отцом, настолько не повезло с матерью.

Женя опустила глаза и с трудом подавила желание вновь прощупать грудь. Погасила свет и легла в постель, завернулась с головой в одеяло, прижала к себе фиолетового ежика.

Все будет хорошо.

Ничего не будет хорошо.

Это ей наказание за то, что бросила сына. Неважно, была она готова к нему или нет. Да, Клим спас ее: она бы никогда не простила себе аборт. Но потом у нее были тысяча и один шанс дать Максу хоть что-то. Она проигнорировала все.

Женя закрыла глаза.

И рухнула в омут воспоминаний, даже не пытаясь бороться с волной, что поглотила ее.

У Клима ночное дежурство. Она забирает пятилетнего Макса из детского сада и ведет домой. Она устала, еще нужно что-то приготовить на ужин, а потом доделать тезисы и послать их организатором конференции, дедлайн — завтра. На кафедре бардак. Какие-то внутренние разборки, и непонятно, почему она обязательно должна иметь к этому отношение. Деканат снова пытается навязать кураторство у первого курса и не забывает напоминать, что у нее учебная программа на следующий год не сдана. Один из студентов-дипломников никак не может сдать ей черновик своей работы. На что он рассчитывает? И когда она потом будет его вычитывать? Завтра семинар у пятьдесят третьей группы. С ними всегда тяжело. Это с пятьдесят пятой она отдыхает. Там можно и от темы отойти и что-то интересное рассказать, большинство готовится и материал будет усвоен. А вот тридцать вторая отстает на две темы...

Дома лежит книга по шаманизму. Ограниченный тираж. Сколько труда стоило ее добыть, а теперь никак не получается выкроить время и дочитать. Ах, почему ей не двадцать, тогда ее ночные бдения проходили бесследно.

Максим то и дело останавливается, а то и вовсе норовит уйти не туда или залезть в очередную лужу. Женя злится на него: ну почему он такой непослушный, она всегда ходила за отцом шаг в шаг! И на Клима злится — разбаловал!

После дождя на улице сыро и холодно. Хочется поскорее попасть домой и перевести дух. А вокруг собаки, лужи и машины и, кажется, сын поставил себе целью собрать все препятствия на их пути.

— Максим! — гаркает она и ненавидит себя в этот момент. — Дома встанешь в угол!

Максим смотрит на нее ее же глазами.

У Жени дыхание перехватывает.

— В угол, — потворяет она. — Либо иди спокойно.

Дома она включает ему телевизор. Ей нужно чуть-чуть тишины и покоя. Одиночества, потому что в нем безопасно. Нужно успокоиться. Передохнуть и поработать. Завтра две лекции. Голос снова сипит. Надо опять пить таблетки. Как не хочется на кафедру… Дожить до лета и уехать в очередную глухую деревню. Чудесный план.

Она варит лапшу-спиральки и открывает банку тушенки. Мясо с шипением опускается на раскаленную сковороду. Моет огурец и режет его на тонкие кружочки. Максу нужны витамины.

— Макс, мой руки, иди есть, — зовет Женя.