Горячий. Очень горячий.

Да она буквально горит!

Похоже, и правда заболела…

Глава 6

От еды Зарецкая демонстративно отказывается. Забирается на кровать и отползает к стене.

— Тебе надо есть, — обращаюсь я к ней.

— Учитывая обстоятельства, ты на моём месте стал бы? — кутаясь в одеяло, уточняет язвительно.

— Да.

— Какая ложь! — восклицая, шмыгает носом.

— Тебе здесь долго торчать придётся.

Не знаю, зачем говорю ей это. Наверное, чтобы заранее была готова к такому развитию событий.

— Долго? — слышно, как меняется голос. Теперь в нём отчётливо звучит волнение и растерянность. — Чего же вы тянете? Чего ждёте? Мой отец уже вернулся из Москвы?

Игнорирую её вопросы. Было ведь сказано: в контакт не вступать, диалог не поддерживать, на провокации не вестись. Пока правила соблюдаю.

Оставляю ужин-завтрак на столе. Кладу фонарик рядом (у меня есть запасной) и молча ухожу.

Надо починить генератор. Без электричества туго. Ни света, ни тепла, ни кипятка. Как пещерные люди.

Закрываю девчонку в комнате и отправляюсь воплощать задуманное.

***

Несколько часов спустя я всё ещё жёстко ломаю голову. Устранить поломку так и не выходит, и я никак не могу догнать, в чём причина. Инструкции-то к генератору нет.

Достаю из пакета большое, спелое яблоко. Пока грызу его, ещё раз внимательно осматриваю купленные запчасти, которые, в принципе, идеально подошли. Толку правда от этого ноль…

Поколдовав над генератором ещё какое-то время, решаю сделать перерыв. Глаза слипаются после бессонной ночи. Жутко хочется спать. А лечь-то здесь и негде.

Зевая, возвращаюсь в комнату, смежную с той, в которой находится дочь Зарецкого. Там раскладываю старомодный диван советского выпуска и укладываюсь на боковую.

Сплю беспокойно и по ощущениям недолго, однако когда включаю экран телефона, с удивлением обнаруживаю, что уже четыре.

Поднимаюсь и разминаю пальцами шею.

Вздремнул так вздремнул. Вырубило конкретно. Даже не помню, как именно.

Немного взбодрившись, натягиваю на лицо балаклаву и направляюсь к двери. Посмотреть, как там Настя.

Ключ. Щелчок.

Вхожу.

Первым делом проверяю, поела ли.

Ответ отрицательный. Всё на месте: и булочка, и яблоко, и печенье.

— Ты как? — шагаю к ней.

На этот раз Настя лежит в кровати. Косы разбросаны по подушке. Глаза закрыты. Дыхание рваное и частое. Её тело пробивает дрожь.

Снова касаюсь ладонью её лба. По ощущениям и визуально сегодня её состояние хуже, чем вчера.

— Эй, — тормошу за плечо.

— Что? — тихо шепчет губами.

— Тебе совсем плохо стало?

Еле-еле поднявшись, принимает сидячее положение, собирается что-то сказать, но начинает кашлять. Да так, что не может остановиться. Приступом заходится.

Нет, так не пойдёт.

Беру бутылку с водой. Протягиваю ей, предлагая попить.

Искоса на меня смотрит, прищуривается.

— Сначала ты, — сипит охрипшим голосом.

Не сразу понимаю, что имеется ввиду, но потом до меня доходит. Боится.

— Там резьба, она новая, — пытаюсь успокоить на этот счёт.

— Пей. Не верю… — упрямо стоит на своём.

Ну ладно.

Откручиваю крышку и делаю несколько глотков негазированной жидкости. После чего передаю бутылку ей.

Забирает, продолжая внимательно за мной наблюдать. Словно ждёт чего-то, но это самое «что-то» не происходит.

Наконец, набравшись смелости, решается, однако перед этим делает то, за что в детском доме получила бы по первое число. Вытирает горлышко бутылки. Рукавом.

Не знаю почему, но этот жест брезгливости отпечатывается в памяти намертво, оставляя после себя довольно неприятный осадок. Причём, где-то глубоко в подкорке…

Ухожу оттуда, а десять минут спустя, уже будучи на поверхности, набираю брата, хоть тот и просил этого не делать.

Не берёт.