Если завтра случится - Анна Джолос (2023)

Проорался. Разбил бутылку. Достал телефон и пистолет. Спросил, готова ли я станцевать для папы…

Козёл…

Кашляю и морщусь.

Ступни в крови. Мне очень больно. Поранилась о стёкла. Пострадали пальцы и стопы.

Тяну левую ногу к себе.

— Не двигайся.

Вздрогнув, замечаю присутствие того, второго. Вздыхаю с некоторым облегчением. Несказанно радует тот факт, что он вернулся без своего мерзкого подельника. Клянусь, я стала люто его ненавидеть!

— Дай посмотрю, — кладёт на пол потрёпанного вида аптечку и садится рядом.

— Не надо, уйди.

— Да подожди ты! Там осколки, по ходу.

— Я сама, — упираясь, шепчу хрипло.

Не успеваю среагировать. Горячие пальцы касаются моей лодыжки и поднимают стопу вверх, фиксируя её на коленке второй ноги.

— Твою мать.

— Оставь мою мать в покое! — пищу, разнервничавшись. — И ногу тоже! — снова захожусь в приступе кашля.

— Стой, Настя, надо достать стекло, — подсвечивает фонариком ступню. — Не двигайся! — недовольно командует, когда я всё же предпринимаю попытку воспротивиться. — Замри, я сказал!

Сказал он!

Господь милостивый! У меня нет сил драться. Всё, чего я хочу, это просто лечь в кровать под одеяло. Настолько отвратительно разбитой себя чувствую.

Оперевшись затылком о холодный бетон, молча наблюдаю за тем, как алая жидкость стекает по жилистому запястью, испещрённому венами.

Моё внимание снова привлекает шрам. Опять испытываю странное, необъяснимое чувство дежавю. Как будто где-то его уже видела.

— Терпи.

Вижу, как поливает ступню чем-то, напоминающим по запаху аптечный спирт, и, сосредоточившись, извлекает осколки. Один за другим.

— Ссс… — непроизвольно напрягаюсь всем телом и делаю глубокий рваный вдох.

Ай-яй-яй. Больно.

— Тут всё, — по новой поливает порезы той вонючей жидкостью, после чего достаёт из аптечки широкий пластырь и бинт.

— Я сама, — тянусь, чтобы забрать его, но парень, резко дёрнув рукой в сторону, лишь раздражённо цокает языком.

— Не мешай мне, — выразительно на меня смотрит, а потом продолжает. Плотно и умело заматывает всю ступню бинтом. Я же всё это время стараюсь не думать о том, что ко мне прикасается человек, меня укравший.

Зачем помогает? Что за аттракцион невиданной щедрости? Это мои слёзы так подействовали?

— Вторую давай, — вынуждает поменять ноги местами.

Зажмуриваюсь, поджимая губы. Как же мне неприятно… Там так сильно щиплет и пульсирует.

— Сколько это длилось? — слышу его голос, но нарочно не отвечаю вслух.

Сколько? Это, к счастью длилось недолго. Он появился в подземелье очень вовремя.

— Идём.

От неожиданности за него хватаюсь, потому что он ни с того, ни с сего решает поднять меня на руки.

— Отпусти! Поставь! — наряду с негодованием чувствую внезапно накатившее смущение. Я же не в театре. И это не мой партнёр, а совершенно чужой, незнакомый мне парень, решивший без спроса нарушить личные границы.

Оказавшись на кровати, спешу от него отстраниться. Он мокрый и пахнет дождём. Это всё, что улавливает дурная голова.

Уходит, однако не успеваю залезть под одеяло, чтобы согреться, как он возвращается в комнату, с пакетом и бутылкой воды в руках.

— Надо измерить, — протягивает термометр.

— Засунь его себе знаешь куда, — прикладываясь к подушке, бормочу тихо.

— Тебе сейчас туда засуну, — отзывается зло и лезет ко мне с этим грёбаным термометром.

— Да сама я, сама! — выхватываю градусник и прячу под мышкой, нехотя принимая сидячее положение.

Этот принимается шуршать зелёным пакетом. Что-то достаёт и выставляет на тумбочку.

Искренне удивляюсь минутой позже, когда оказывается, что это лекарства. Спреи, таблетки, порошок.

— Какая забота… — шмыгаю носом и подтягиваю одеяло к подбородку.

— Не обольщайся. Это чтобы ты не откинулась, — бросает через плечо.