Святоша - А. Заварелли

Она боролась за то, что имела всю свою жизнь. Она вгрызалась в это зубами и ногтями.

Она никогда не знала другого пути.

А все, что делала, я – это была разочарованием всей ее жизни.

Я смотрю в окно, как она потягивает свое шампанское чуть больше тысячи долларов за бутылку, и впервые в жизни мне становится по-настоящему ее жаль.

Мне жаль ее.

Моя мать никогда не узнает, что такое простое удовольствие - сказать кому-то «отвали». Делать что-то потому, что она хочет этого, а не потому, что от нее этого ждут.

Она никогда не узнает свободы в чистом виде, с теми цепями, в которые она так тщательно себя заковала.

Этот мир принадлежит ей, и мне здесь больше не место.

Ее мир никогда не был моим.

Но сейчас я понимаю это больше, чем когда-либо. Путь, который я наметила для себя, - единственный, по которому я могла бы пойти.

И мне нечего ей сказать.

Мне нечего сказать никому здесь. Кроме трех последних имен в моем списке.

Осталось всего три имени перед тем, как я по-настоящему сброшу оковы этой жизни.

ПОЕЗД кажется старым, хотя в Нью-Йорке я никогда не передвигалась на общественном транспорте. Олбрайты предпочитали личные авто для передвижений по городу.

Первый раз я села на поезд в тот вечер, когда уезжала отсюда. Я не знала, куда хочу поехать. Я просто взглянула на табло и выбрала следующий по расписанию поезд.

Так я оказалась в Бостоне.

С тех пор я ездила этим маршрутом туда и обратно несколько раз. Ни один из них не был таким мрачным, как в тот первый раз.

Теперь это больше похоже на приключение.

Мне нравится смотреть на людей и придумывать о них истории в своей голове. Я избегаю бизнесменов и ищу выделяющихся в толпе. Тех, у кого яркая одежда или чудоковатые татушки. Например, вон тот парень, читающий книгу по самосовершенствованию о том, как завоевать друзей.

Такие найдутся в каждой толпе незнакомцев.

Но сегодня все совсем иначе. Или, может быть, это я изменилась.

Мой взгляд останавливается на мужчине через два ряда напротив меня, читающем газету.

Нет ничего особенного, что привлекло бы мое внимание к нему. Просто ощущение, что, возможно, мы уже встречались с ним раньше.

Но он не бывший клиент и точно не житель Нью-Йорка.

Он старше меня. Думаю, ему около тридцати. Привлекательный какой-то грубоватой красотой. Военный насквозь. Он часто осматривается по сторонам и смотрит на всех, кроме меня.

Я – девушка, внимательная к деталям.

Всегда была такой.

Я подмечаю то, что другие обычно не замечают, потому что они так погружены в себя.

Например, как его брюки поднимаются чуть выше лодыжек, когда он сидит, и как одна из его лодыжек меньше другой.

Не меньше, а искусственная.

Я узнаю сустав протеза, потому что на улице есть девушка - Кеша, которая тоже носит такой протез. Как ни странно, существует целый фетиш на такие вещи, и девушка делает на этом деньги. Она любит повторять, что лучше, что случалось с ней – это ампутация ноги.

Но этот парень, рискну предположить, потерял свою в зоне боевых действий.

Его рука тоже покрыта шрамами, но поскольку он одет в куртку, о степени его увечий остается только гадать.

Взгляд на него заставил меня внезапно подумать о Сторм.

Я давно ее не видела. Но теперь, когда я снова в игре, это, вероятно, скоро изменится.

Я забываю о человеке с протезом, когда выхожу на станции Бэк-Бэй. Теперь у меня на уме только одна цель, и зовут его Куинн.

У него сегодня встреча, и он понятия не имеет, что я тоже получила напоминалку.

Зал ожидания шикарный, заполнен обычными подозреваемыми.

Несколько золотоискательниц разглядывают конкуренток, когда я сажусь, и воротят носы при виде меня. У меня нет легендарной сумки Birkin, а на ногах отнюдь не «лабутены», так что это означает, что я - отброс.