Я скрещиваю ноги и поворачиваюсь к бару. Они понятия не имеют, что у меня может быть сумка Birkin, если я того очень захочу. Или сто пар «лабутенов», если бы я захотела.

У меня такой трастовый фонд, что их будущие мужья покажутся им мелочью.

Когда моя мать узнала, где я, она быстренько и без шума перевела все деньги на мое имя.

У меня нет никаких опасений по поводу того, что спущу их на ветер. Эти деньги никогда не принадлежали ей, а скорее моим дедушкам.

И один из них однажды, на смертном одре, шепнул мне на ухо, что я должна жить, пока есть такая возможность. Что я должна тратить деньги по своему усмотрению, наслаждаться жизнью и радоваться каждому дню, который мне дан.

Он хотел, чтобы у меня были эти деньги.

И моя мать была спокойна, зная, что это означает, что ей не придется больше меня видеть.

Так что я взяла их. Но я, конечно, не разбрасываюсь ими.

Я поступаю так, как советовал мой дедушка. Время от времени я балую себя тем, чего мне действительно хочется. Мороженое, туфли, нижнее белье La Perla.

Сегодня это было черное платье, которое я надела.

Когда Куинн войдет в бар, оно не ускользнет от его взгляда.

А когда бармен подойдет, я закажу «Грязный мартини».

Куинн не пропустит и это.

Я делаю маленькие глотки и играю с телефоном, проверяя бар каждые несколько минут, чтобы убедиться, что не пропустила его.

Рядом со мной садится не Куинн. А тот мужчина из поезда. Тот, что с протезом ноги.

Это не совпадение.

И все же он не произносит ни слова.

Как и я.

Кто-то из нас должен заговорить первым, но это точно буду не я.

Он снимает пиджак и откидывает его на спинку стула, и краем глаза я замечаю татуировку, выглядывающую из-под рукава его рубашки.

Костяная лягушка.

Он выжидает, пока ему не наливают его напиток - старое доброе разливное пиво, - чтобы затем обратить свое внимание на меня.

Это продуманный ход с его стороны, он пытается выбить меня из колеи долгим молчанием. Это тоже работает, по крайней мере, чуть-чуть, но я этого не показываю.

— Могу я купить вам еще выпить? — спрашивает он.

Только вот это уже не действует.

— Извини, приятель.

Я улыбаюсь.

— Думаю, тебе лучше пойти в другое место, если ты хочешь выпить «Раздавленную лягушку». Это не совсем то заведение.

Он улыбается в ответ, и в глазах появляются смешинки.

— Что меня выдало?

— Если кто-то ходит как морской котик и говорит, как морской котик, то это, скорее всего, гребаный морской котик.

— Уже нет, - говорит он.

— Я так и думала, - говорю я ему. — При вашей-то больной ноге.

— От тебя практически ничего не ускользнуло, да?

— Единственное, что меня интересует, так это то, почему вы тратите свое время, сидя здесь рядом со мной в этом баре.

— Хорошо. — Он складывает салфетку под пиво, сворачивая ее своими ручищами, продолжая говорить. — Просто подумал, что ты должна знать, что Куинна не будет здесь сегодня вечером.

Его подколка перестала быть приличествующей обстоятельствам.

— Дайте-ка угадаю. Он нанял вас в качестве личного охранника. Это, скорее всего, какая-то идиотская шутка.

Я встаю, чтобы уйти, но он тянется к моей руке и останавливает меня. Однако, когда я смотрю на него, он быстро отдергивает руку.

— Я не его охранник, — говорит мне незнакомец. — На самом деле, мы с ним даже не знакомы. Но я знаю тебя, Тенли. Или лучше мне звать тебя Скарлетт?

В его голосе нет злобы. Но я, тем не менее, начинаю волноваться.

— Что это значит?

— Расскажу, если позволишь, — говорит он. — В более приватной обстановке, если не возражаешь.

Я уже собираюсь сказать ему, чтобы он отвалил, когда он показывает мне значок.

Гребаное ФБР.

— А у меня есть выбор? — спрашиваю я. — Или мне стоит ожидать еще кого-нибудь?

— Ты можешь мне доверять, — говорит он. — Я не такой, как Ройс.