Враг женщин - Решад Гюнтекин (2009)

Хандан вначале не поверила мне. Она надула губы и стала пожимать плечами. Я же продолжила:

— Я придумаю такое, что отомщу не только за тебя, но и за всех женщин вообще. Вот поэтому я так спокойно выслушала его.

У Хандан проснулось любопытство. Ее глаза загорелись во тьме, подобно двум светлячкам.

— Что же ты сделаешь? — спросила она.

— Сейчас не время. Потом расскажу. И ты тоже должна мне помочь… При случае подойди к Хомонголосу и веди себя с ним так, словно между вами ничего не произошло. Сделай так, чтобы он сюда стал приходить как можно чаще. Я дам Хомонголосу такую пощечину, адресованную всем лицемерным мужчинам, которая долго будет гореть на его физиономии…

* * *

Два часа ночи. Месяц светит прямо над нашим садом. Изнеженные создания, боящиеся ночной прохлады, собрались в просторной прихожей нашего дома. Остальные танцевали на небольшой площадке, напоминающей террасу, рядом с каменной лестницей. Стеклянные двери и окна вестибюля были открыты, поэтому и те, кто был снаружи, и те, кто внутри, чувствовали себя находящимися в одном пространстве. Пары и там и тут кружились под звуки одной и той же музыки.

Позади усадьбы простирается огромный фруктовый сад. Я углубилась в него и в одиночестве побрела по одной ведомой только мне тропинке. Эта тропинка огибала по кругу весь сад, словно дорожка для лошадиных бегов, и возвращалась на то же самое место. Двигаясь, я то и дело осматривалась по сторонам. Напротив, возле большого садового колодца, виднелось несколько деревьев инжира. Эти огромные деревья сплелись между собой ветвями, образовав внутри нечто вроде величественного шатра. Даже днем сквозь густые ветви сюда с трудом проникало солнце. Но сейчас в этом шатре кружилось множество светлячков. Подобные фосфоресцирующие синие огни можно часто наблюдать ночью на кладбищах. Они то загораются, то гаснут. Такое вот волнующееся мерцающее облако горело там. В этом слабом сиянии я вдруг заметила дым от сигареты. Так я открыла для себя местопребывание Хомонголоса, который внезапно исчез с вечеринки. Осторожно ступая, я приблизилась к нему. Он смотрел в другую сторону. Приподняв голову, он всматривался в луну, показавшуюся в промежутках между листьями деревьев.

Я с ложным удивлением воскликнула:

— Это вы, господин Зия? Как странно!

Он повернулся ко мне и, не вынимая сигарету изо рта и не доставая рук из карманов, спросил:

— Что вы находите странным, сударыня?

— Говорили, что вы совсем не любитель красот природы. Мне показалось странным, что вы любуетесь луной…

Хомонголос пожал плечами. С легкой насмешкой он отвечал:

— И кто это сказал? Разве можно не любить лунный свет? Посмотрите на эту картину… Луна лучшая из актрис, сотворенных великим Создателем. Она очень умело наносит на свое лицо макияж. Ее лик предстает нам то одним, то совершенно другим. То он блестит, как стальной лист, на котором выпекают пироги в печи, то утончается и напоминает причудливо загнутый круассан. Иногда он похож на сочный сладкий кусочек дыни. Его края покрыты крапинками, а в середине, в середине… — Хомонголос слегка закашлялся. — А в середине его цвет какой-то неописуемый. Цвет сердцевины дыни…

Я улыбнулась:

— На что же похожа эта ночь?

Он сощурил свои раскосые китайские глаза и взглянул на небосвод.

— Эта ночь похожа на ананас, — сказал он. — Она как темного цвета, шероховатый сверху, немного надтреснутый ананас…

— На синей фарфоровой чаше небосвода большущий ананас — как красиво!

Он продолжал: