Враг женщин - Решад Гюнтекин (2009)

— Тебе не стыдно? Если у человека что-то случилось, что, он должен реветь и грохаться в обморок?

Ты ничего не отвечал и продолжал всхлипывать.

— Или ты жалеешь о том, что попал сюда? Нельзя же до сорока лет сиднем сидеть дома!

Ты молчал.

— А тот офицер кем тебе доводится?

— Мой старший брат…

И, произнеся слово «брат», ты снова зарыдал.

— Да ты и вправду капризуля! Что с того, что ты расстался с братом на несколько дней? Ну-ка, промой еще раз лицо! Что за невоспитанность?

— Я больше не увижу своего брата. Он поехал на фронт…

— Не беда… Вернется.

— Он не вернется… Погибнет, как и мой отец…

— У тебя нет отца?

— Он погиб на войне с греками… У меня никого не осталось, кроме брата. А сейчас и он уехал. Я залез на забор, чтобы хотя бы еще раз взглянуть на него.

— Значит, ты сирота?

Уже стало темнеть. Ты был очень слабым и чувствительным мальчиком. Брошенный всеми в этом высохшем от жары школьном саду, ты еще острее переживал свою бесприютность и как будто бы умолял меня своими опухшими от слез несчастными глазами об утешении.

Но случай столкнул тебя, как назло, с самым дурным, самым бессердечным мальчиком в школе.

Когда ты сказал, что у тебя никого нет, и понурил голову, я только расхохотался:

— Идиот! О чем ты жалеешь? Если бы и я был таким одиноким, как ты! Значит, никто, кроме школьной дирекции, не будет лезть в твои дела. Я вот когда что-нибудь натворю, меня сначала в школе накажут, а потом еще дома побьют. А если бы у меня никого не было… Кстати, не пропусти ужин сегодня. Заходишь в эту дверь, идешь прямо. Там ты увидишь еще много дверей. Из-за одной двери слышится стук вилок и ножей, доносится запах еды. Там столовая, туда и ныряй, и начинай лопать. Здесь тебе не дома. Если пропустишь ужин, никто не виноват. Будешь поститься. Я-то сумею найти себе пропитание. Главный повар отложил лучшие куски мяса и самую жирную порцию плова для себя в большой кастрюле. Я во что бы то ни стало выкраду ее и устрою себе в саду банкет по случаю начала учебного года… Я и тебя приглашаю, только знаешь, если попадешься, они с тебя потом шкуру спустят. Для тебя это будет не слишком приятно: только приехал и сразу побои. Да ладно, посмотрим, а теперь шагом марш!

Ты не посмел не то что ответить, но даже просто посмотреть мне в лицо, и послушно направился к дверям.

Да, Недждет, я был искренен, когда сказал тебе, что хотел бы быть сиротой…

У меня был и отец жив и к тому же много братьев и сестер. Но они не смогли привить мне чувство любви к родным людям. Мама умерла, когда я был еще очень маленьким… Иногда я очень жалел ее. Но потом я думал: «Если бы она была жива, может статься, обращалась бы со мной так же, как и остальные. Возможно, я бы лишился той последней искорки любви, которая сейчас согревает мое сердце при мысли о матери. О той, кого я почти не помню».

Как и другие люди, ты тоже в тот вечер счел меня грубым, бесчувственным мальчиком. Признаюсь, я сам долгое время считал себя таким. Я очень поздно понял правду: я не был бесчувственным парнем, Недждет…

В глубине моей мерзкой оболочки таилось сердце, полное любви и нежности. Но никто не любил меня, и эта переливающаяся через край энергия высохла сама по себе. Место любви в моем сердце заняли ненависть и отвращение.

Не моя вина, что я в тот вечер не смог утешить тебя, как было нужно…

* * *

Наша дружба с тобой, Недждет, началась только через пятнадцать-двадцать дней после первой встречи.

На улице моросил дождь. Шла перемена.