Измена: ты больше не мой - Екатерина Лискина

— Знаешь, — сказал он задумчивым тоном, когда я ему рассказала в подробностях не только всю историю, но и свои мысли, — а ведь ты права, с ним и вправду что-то неладно. Но ты сейчас ничего сделать не можешь.

— Я пыталась, и Анна Петровна пыталась, он просто не идет с нами на контакт, никак, а отлавливать его физически мне просто страшно…

— Я понимаю, — Стас встал и подошел ко мне. Я так нервничала, что весь наш долгий разговор даже не стояла — металась по кабинету, благо размеры вполне позволяли. Станислав обнял меня со спины и я привалилась к нему, ощущая как тепло разливается по позвоночнику, а напряжение последних даже не дней, а недель, постепенно отпускает.

— Что мне делать, Стасик, — прошептала я.

— Для начала нам обоим надо отдохнуть. Когда там твой развод?

— Уже послезавтра. В четверг.

— Возьмешь в четверг отгул?

— Не знаю. Мне вроде как не надо даже присутствовать.

— А что говорит твой, то есть мой, адвокат?

— Что все получится. — Хорошо, что в этот момент Станислав не видел моего лица. При воспоминании об адвокате меня изрядно перекосило.

— Значит, план такой, сегодня и завтра ударно работаем, в четверг ты разводишься, а я навожу справки по своим каналам

— Договорились.

***

В среду вечером мне позвонил мой адвокат. То есть Станислава. И мой. Кажется, я запуталась.

— Завтра вам все таки лучше быть в суде.

Пришлось срочно звонить свекрови. Я отвела Андрюшу на внеплановую ночевку, тысячу раз извинилась перед Анной Петровной и вышла в декабрьскую темноту.

Меня снедало беспокойство. Я устала, хотела есть и одновременно не хотела ничего, потому что от тревоги меня подташнивало. На улице шел снег, медленно кружась в световых столбах вокруг фонарей и я постояла так со своей тревогой вместе, подняв лицо и подставив его оседающим снежинкам. Маленькие жала холода слегка отрезвили меня.

Подумаешь!

Меня конечно задело, что мать Станислава не захотела со мной встретиться, передав документы о съеме квартиры через адвоката. Но не отказала же, это ведь хорошо? Хотя я предпочла бы лишний раз с адвокатом не видеться.

Опять же, предстоящая встреча с Виталиком, у которого, как оказалось, тоже есть свой адвокат. А еще уйма тараканов в голове и все они совершенно не походили на паука Арсения, что лелеяла моя свекровь. Тем более Сенька жил в углу кухни, а не у нее в голове.

Под эти грустные мысли я шла по дворам, где освещенным, а где и совсем темным, рискуя угодить в лужу, полную ледяной каши. В конце концов я выбралась из лабиринтов нашего квартала на освещенный проспект. Здесь не было луж, только веселая поземка, чей танец прерывали проезжающие машины и немногочисленные пешеходы.

Надо поесть и подумать, решила я. И отправилась в маленькое подвальное кафе, недорогое, но достаточно хорошее, тем более, встретить кого-то из моего нынешнего круга общения там было совсем невозможно.

Сильно же я взлетела за последнее время.

И пока я шла, — плиточные тротуары, милые парочки навстречу, мигание уже развешанных новогодних гирлянд, — я думала о Станиславе. Возможно этот крючкотвор прав, и я ему не пара. В конце концов кто я? Без двух минут мать-одиночка, разведенная, с больным ребенком. Не самая лучшая партия для директора крупной строительной компании, самой крупной в нашей области.

Причем самого директора это не слишком-то волнует.

На ужин у меня был салат с горошком и колбасой, из которого пришлось выковыривать вареную морковку. Не люблю морковку в оливье и никогда ее туда не режу, да и в этой кафешке раньше тоже не резали. К оливье у меня была горячая, только сваренная, исходящая ароматным паром картошечка и огромная свиная отбивная в хрустящей панировке. Я подумала, подумала и дозаказала еще свежий салат: очень хотелось к этому всему еще и редиски со сметаной.