Жена самурая - Виктория Богачева

— Справлялись без меня полгода, — она весело фыркнула, — справятся и сегодня.

Кивнув, будто размышляя над чем-то, он поднялся и снял сперва верхнюю накидку хаори, затем кимоно, широкие штаны хакама и нижнюю рубаху нагадзюбан. Слои темной шелковой ткани падали на дощатый пол один за другим, а взгляд Наоми скользил по телу мужа.

Такеши погрузился в горячую воду с едва слышным всплеском. У Наоми никогда не получалось так тихо, хотя обе ее руки были на месте. От воды, клубясь, поднимался пар, и еще долго не рассеивался в свежем, прохладном воздухе, выделялся светлой дымкой в опустившихся на землю сумерках.

Традиционно в онсэне полагалось созерцать природу, со спокойствием на сердце размышлять о чем-то приятном, но так сложилось, что именно здесь они обсуждали все то важное, о чем не следовало говорить даже в поместье клана, одном из самых защищенных мест в стране.

— О чем ты договорился с Асакура? — спросила Наоми, потому что знала, что в письмах Такеши не рассказывал ей всего, справедливо опасаясь, что свиток может попасть не в те руки.

— Второй ребенок Хоши будет носить фамилию Минамото, — Такеши вдруг сощурился проницательно, а затем медленно двинулся к жене, едва касаясь ногами дна. — И клан Токугава отойдет Асакура полностью уже к концу весны.

Наоми не шелохнулась, молча наблюдая за ним. Он остановился в шаге от нее, и вода плескалась на уровне его груди, не касаясь плеч.

— Я знаю, о чем ты думаешь, — сказал он без тени улыбки. — Но это не так. Мы все принимаем решения и сталкиваемся с их последствиями. Я сделал так, как решил я. Не ты.

— Дело совсем плохо, если ты начал меня утешать, — Наоми улыбалась, но ее взгляд оставался серьезным.

— Это не утешение, — Такеши хмыкнул. — Это…

Он не договорил, потому что Наоми потянулась к нему, привстав на цыпочки в воде, закинула руки на плечи и поцеловала. Она больше не хотела говорить и слушать.

Сперва их поцелуй напоминал касание крыльев бабочки: едва ощутимое и очень легкое. В какой-то момент Такеши подхватил Наоми за талию здоровой рукой и шагнул вперед, пока она не уперлась спиной в деревянный борт онсэна.

— Такеши… — она прерывисто выдохнула, крепко переплела ноги за его спиной и сжала ладонями плечи.

Она скучала по нему все время в монастыре и по-настоящему осознала это только сейчас. Скучала все то время, пока отдалялась от него, пока оплакивала своих детей.

Он жадно целовал ее шею и выкручивал пальцами соски, и Наоми выгибалась ему навстречу, все сильнее впечатываясь спиной в бортик. Но она не чувствовала боли, только горячий-горячий комок, разраставшийся внизу живота.

Вздрогнув всем телом, Такеши слегка отстранился от нее и уперся лбом в ложбинку между грудей. Он тяжело, прерывисто дышал.

— Пока я еще могу остановиться… — невнятно пробормотал он, но Наоми поняла и улыбнулась улыбкой женщины, осознавшей свою власть.

— Не останавливайся, — велела она и шевельнула бедрами, прижимаясь ближе.

***

— Знаешь, я чувствую себя так, словно последних пяти лет не было, — сказала Наоми, разглядывая длинные тени, скользившие по потолку их спальни.

Изрядно продрогнув на прохладном ночном воздухе, они вернулись из онсэна в главный дом поместья глубокой ночью. Ощущая приятное покалывание во всем теле от полученного удовольствия, Наоми, раскинувшись, лежала, на футоне, и устроив голову на животе Такеши, пока он лениво, рассеянно водил ладонью по ее обнаженной груди.

— Словно я снова… жива, понимаешь? — продолжила она, не дождавшись ответа. Но он и не был ей нужен. — Как будто, когда я ждала второго ребенка, во мне что-то сломалось в один момент, а теперь вдруг починилось. Ну, после монастыря. Но мне все еще очень страшно. Я… я не переживу, если еще раз…

— Этого не будет, — Такеши перебил ее, понимая, куда она клонит. — Еще одного раза не будет.