Жена самурая - Виктория Богачева

— Как ты можешь знать? Ни одного раза не должно было быть… — она перевернулась на живот и оперлась на локти, чтобы поймать его взгляд.

— Рю-сама писал мне, прежде чем уехать из монастыря. Что ты делала и пила все, что он говорил, и твое тело… твой организм здоровы, — это была полуправда.

Рю-сама также писал ему, что кровь его жены больше не отравлена. Что спустя долгие недели она очистилась. Но эту правду он не откроет ей никогда. Он убил того, чьими руками травили его жену все эти долгие годы.

А очень скоро он убьет и того, кто это затеял.

Под пытками лекарь сознался сразу и во всем, не выдержав и пары минут. Жалкий, ничтожный человечишка. Конечно же, его нанял не сам Дайго-сан. О нет, Асакура был слишком умен, чтобы действовать напрямую, и потому убийца не смог на него указать. Он назвал всего лишь одно имя, и Такеши разузнал, что среди родни Дайго-сана был мужчина с таким именем. С именем и яркой приметой: четыре пальца на руке вместо пяти.

Именно о таком человеке рассказал Такеши бывший лекарь. И у него больше не было ни единого сомнения: единственным виновным во всем был старик Асакура. Он получил от отравлений выгоду. Только в его интересах было так изощренно издеваться над Наоми. Старик получил клан Токугава. Руками Такеши он избавился от мешавшего ему советника Хиаши-самы. Он в очередной раз обогатился и укрепил свое положение среди великих кланов.

Такеши был глупцом, и его жена кровью заплатила за его ошибки. Но, быть может, Боги, в которых он не верил, все же существовали. Ведь он еще мог все исправить. У него было время.

— Это только слова, — тем временем вздохнула Наоми. — Но мне и впрямь стало легче дышаться в монастыре. Не сразу, по прошествии времени. И сознание прояснилось. Ушел этот вечный липкий туман…

Такеши сцепил зубы, напрягшись, и хорошо, что Наоми слишком увлеклась собственными ощущениями, чтобы это заметить. Каждое, каждое ее слово — его ошибка; укор ему; его вина.

— Дайго-сан меня переиграл, — сказал Такеши вслух. — И переиграл не сейчас, а годы назад. Может, еще даже до того, как закончилась война.

Наоми внимательно смотрела на него и ничего не говорила. Очень редко на ее мужа накатывали подобные приступы откровенности, и, честно говоря, она боялась сбить его не вовремя сказанным словом.

— И я знаю, что мог этого избежать, если бы обращал больше внимания на то, чем занимался отец. Читал его письма, сопровождал на встречах с главами кланов, слушал, когда он говорил со мной… Но я предпочитал сносить головы.

Он замолчал и вздохнул, разглядывая тени на потолке. Он и сам не знал, где правда, и что был должен делать в то время. Он думал, что поступает правильно — мстит старшему брату, уничтожает врагов клана, убивает заговорщиков. Но теперь он понимал, что врагов уничтожают не только на поле боя.

Наоми по-прежнему молчала и лежала рядом, опираясь на локти, и ее дыхание щекотало кожу на его животе.

— Почему отец не заставил меня? Он мог, хотя я уже не был мальчишкой в то время. Но отец был главой клана, и, если бы он приказал, я бы подчинился. Но он никогда не приказывал. Никогда. Теперь я это вижу.

— Такеши, ты правда не понимаешь? — Наоми грустно улыбнулась. — Потому что отец тебя любил. И после того, что случилось с вашим кланом… он боялся потерять еще и тебя.

Она произнесла это на одном вдохе и замолчала, переводя дыхание, и размышляя, не слишком ли много она на себя взяла? Хотел ли Такеши услышать то, что она сказала?

Такеши надолго замолчал; впрочем, она и не ждала, что он ответит. Тут нечего было обсуждать.

— У меня очень мудрая жена, — он беззлобно усмехнулся и потянулся погладить ее по обнаженным плечам.

— Ты только сейчас понял? — в тон ему отозвалась Наоми, склонив голову на бок; уголки ее губ хранили следы лукавой улыбки.