Жена самурая - Виктория Богачева

У нее еще будет время рассказать ему, что они лишились с потерей клана Токугава половины своего дохода, и она подготовила перечень расходов, которые необходимо урезать. И не все из них можно урезать безболезненно.

Завтра. Они поговорят об этом — и о многом другом — завтра. О том, что обильные летние дожди, которых не помнили даже старики, подтопили несколько деревень и привели к оползню, уничтожившему одно из наиболее плодородных рисовых полей. О том, что самураям пора менять доспехи, и на это нужно золото, которого и так не хватает. О том, что от Асакура пришло письмо — он зовет их приехать и на этот раз все же познакомить Хоши и его внука. О том, что для Томоэ уже давно пора присматривать жениха. О том, что Ханами ждет дитя и вновь станет матерью, а она — Наоми — нет. О недовольстве среди крестьян, о котором ей рассказал вернувшийся из объезда деревень Масато. О полупустых хранилищах, которые пора заполнять. О скудном урожае, к которому нужно готовиться, и о полуголодной зиме, которая их ждет. О том, что на границах их земель начали промышлять разбойники…

Она вздохнула и подавила порыв немедленно дотронуться до Такеши, прижаться, почувствовать его тепло. Она же не дитя, чтобы искать утешение у взрослого!

— Обсудим завтра.

Наоми вздрогнула и подняла на Такеши недоверчивый, удивленный взгляд. Кажется, он уже давно закончил трапезу и смотрел на нее все это время.

— У тебя по-прежнему все написано на лице, — он протянул руку и провел кончиками пальцев по ее щеке. Прикосновение вышло шершавым, грубоватым — как его кожа. — Я устал после Камакуры. Если твои новости могут подождать, то пусть.

— Могут, — она кивнула со слабой улыбкой и перехватила его ладонь, накрыв сверху своей, и потерлась щекой.

Он сказал, что устал. Не впервые ли за все годы их брака? Для него признаться в таком — как расписаться в собственной слабости. Такеши не позволял себе подобного ни разу. Но даже он был человеком — уж это Наоми поняла давно.

— Идем, — она встала и, не отпуская руки, потянула его за собой. Ей все же пришлось разжать пальцы, чтобы Такеши мог опереться на здоровую руку. Прошло то время, когда он мог встать с колен, не касаясь татами. Исчезло под грузом полученных ранений и пережитых пыток.

Они дошли до футона и она заставила его снять домашнее кимоно и остаться в хакама, и в кои-то веки Такеши ей не противился. Шелковая ткань с тихим шелестом опустилась на татами, и Наоми подтолкнула мужа к футону, чтобы он лег на живот. Она опустилась на него сверху и долго мяла-гладила-массировала напряженные спину и плечи, разминала уставшие мышцы, водила пальцами по старым шрамам, едва ощутимо касалась губами редких родинок. И через какое-то время она почувствовала, как он расслабляется, как становится податливее, как перестает ей сопротивляться — пусть даже неосознанно. Ей даже показалось, что он задремал — пока Такеши не перевернулся, мягко отстранив ее руки, и не подмял под себя. В тот раз она действительно поняла, что значит заниматься любовью.

Глава 52. Камакура

С поспешностью, вовсе не полагающейся госпоже Минамото, Наоми легкой походкой шла по многочисленным коридорам главного дома поместья. Она рассеянно кивала в ответ на приветствия редких слуг, встречавшихся ей на пути — наступало время ужина, и почти все они были заняты предстоящей трапезой.

Она остановилась перед закрытыми дверьми, перевела дыхание, пробежалась пальцами по щекам и прическе, пригладила волосы и вошла в комнату, где за низким столиком в ожидании трапезы собралась ее семья — муж и девочки. В комнату сквозь седзи проникал золотистый свет заходящего солнца и яркими всполохами играл на камонах клана Минамото, вышитых на кимоно, превращая алый цвет веера в кроваво-красный.

— Госпожа?.. — позади нее служанка просунула голову в проем между неплотно закрытых створок, и Наоми кивнула ей: ужин можно подавать.

… — туда ехать?