Лекарство от одиночества - Юлия Резник

Усадив Мишку в кресло, выезжаю со двора и еду куда глаза глядят. Покататься. Денек погожий, можно бросить машину и побродить по окрестностям, раз уж мне некуда податься. Колесим по городу, едем через мост — он такой красивый, что эта дорога сама по себе — удовольствие. Останавливаемся у заброшенной набережной. Гуляем.

— Эля… — звучит за спиной знакомый голос Бутенко. — А я думаю, вы, нет. Юра с вами?

— Нет. Мы одни, — отмахиваюсь. — Люблю это место. А ты здесь какими судьбами?

— Ну, привет! Я же неподалеку построился.

— Тут?! — удивленно округляю глаза. — Я не знала.

Бутенко пожимает широченными плечами и кивает на бухту с рассыпанными по ее берегам домами.

— Зайдете? Ты, кажется, хотела посмотреть.

ГЛАВА 11

Дом Бутенко находится на самом краю поселка. Приземистый, одноэтажный, с огромными раздвижными окнами, через которые можно пройти на веранду.

— Вот уж не думала, что ты предпочитаешь хай-тек.

— Не нравится?

— Да ты что?! Очень. Просто с ума сойти! Это, наверное, охренеть как дорого.

— Так сколько лет строил, — кивает Георгий, подтверждая мои слова.

— И не зря. Невероятно. Вид отсюда — умереть не встать. Ну и дом… Это лиственница? — веду рукой по рыжему дереву.

— Да. Я сам отделывал. Намучился, конечно, но вроде получилось. Со временем это должно благородно состариться. Поседеть.

Зачарованно качаю головой. Сам. Это же надо!

Мишка убегает по выстланной деревом дорожке, вдоль которой висят гирлянды с круглыми лампочками. На фоне проступающей из клоков тумана зелени и свинцово-серого моря выглядит это очень атмосферно и мрачно.

— Ну, а в дом-то зайдешь? — улыбается Георгий.

— Шутишь? Обязательно! Тебе нас еще выгонять придется, — угрожаю я, задирая лицо к макушкам вековых сосен. — Нет, Георгий, ну какая же красота! Хорошо, что тебе удалось сохранить деревья.

— Не все, иначе техника бы не подъехала. Кое-что пришлось убирать, кое-что досаживать.

— Значит, дом ты, Георгий Борисыч, построил, дерево посадил. Осталось только сына родить, а? — ляпаю и осекаюсь, поморщившись — это ж надо было такую банальщину выдать. Бутенко, кажется, тоже неловко. Наверное, я не первая и не последняя, кто считает своим долгом пройтись по этой теме.

— Там иса! Мама, там иса! — орет Мишка, захлебываясь восторгом.

— Лиса, — поясняю я для Георгия, разворачиваюсь так резко, что волосы по щеке хлещут, и кричу: — Миша, только не вздумай ее трогать. Слышишь, сынок?!

Сердце подскакивает к горлу и колотится, колотится в такт ускоряющихся шагов. Среди изумрудных зарослей папоротника и бамбука мелькает пушистый рыжий хвост. Хватаю сына, прижимаю к себе.

— Ты ее не трогал?

— Неть. Касива-а-а.

— Здесь много лет не фиксировали случаев бешенства, — успокаивает меня Бутенко, догоняя на краю дорожки. Тепло от его массивной фигуры в парке касается моих голых плеч и стекает вниз по рукам волной мурашек.

— Пойдем лучше в дом, — смущаюсь я своего испуга.

— Хотю лиситьку!

— А кот подойдет? У меня в доме есть кот.

— Басой? — загораются интересом Мишкины глаза.

— Большой? — перевожу я.

— А, да. Огромный такой. Лапы, как тарелки. Мейн-кун. Тоже, кстати, рыжий.

— Я не знала, что у тебя есть кот, — удивляюсь.

— Ну, теперь знаешь. Проходи. Чаю? — Георгий отворачивается к красивому кухонному гарнитуру. — Или вы спешите? — замирает в профиль.

— Нет. Нас никто не ждет, — с непонятно откуда взявшейся в голосе горечью рублю я и опять осекаюсь, да. Потому что зачем? Бутенко — Юрин приятель. Это пока мы вместе, кажется, что у меня полно друзей, а случись что — они все встанут на сторону Юры. Уж если мои родители встали…

— В каком смысле?

— В прямом.

— Не понимаю.