Капитаны - Goldy Circe

Дункан с лёгким флёром индифферентности оглядывает поляну, примечая запряжённый фургон. Проходят сущие секунды, и он вдруг с пониманием зыркает на Смита:

— Леви, да? — не дожидаясь ответа, Дункан устало вздыхает. — Ради Сины, пусть идёт, Эрвин. Оставишь тут — ничего хорошего не выйдет, она же на месте не усидит…

Командир будто только этого и ждал. Он гордо вздёргивает подбородок:

— И эта подверженность эмоциям только подтверждает, почему ей не стоит идти в сопровождении…

— Я имел в виду, что толка в ней будет больше, если дашь этому всплеску найти применение в деле. Горячая голова ногам покоя не даёт. Мик как раз сейчас выбирает двоих, чтобы укомплектоваться. — Эрвин отмахивается. Дункан сипло усмехается, заходя с другой стороны: — Хорошо, тогда вот что: она плоха в лагерном деле и ремесле снабженцев. — Кáта чувствует, как её щёки вспыхивают на несправедливую клевету, но она вовремя прикусывает язык, понимая, что делает её капитан. — Толку здесь от моего лейтенанта — свист, да и только. Отошли, будь добр…

Смит вымученно трёт пальцами пульсирующую переносицу. Дункан ехидно добавляет:

— А ещё хороша в бою и защите, будет не лишним взять такую в обоз. Ежели до кучи — Мик не разбирается на местности, через которую идёт самый кратчайший путь в штаб — это как раз квадрант моего отряда. Найти брод без знающего человека будет крайне сложно… — Эрвин угрюмо всматривается в капитана, видимо, желая испепелить того взглядом. Но Дункана таким не возьмёшь, не лыком шит: — Что ещё мне сказать, чтобы ты, наконец, отправил её с Закариасом?..

Суматоха лагеря окружает их: то тут, то там снуют солдаты, наспех складывающие инвентарь, палатки, прочие принадлежности. А Эрвин возвышается над всеми ними безэмоциональной глыбой с холодным взглядом и хищным блеском в глазах. В какой-то миг он раскрывает губы, и Катрина почти решает, что не сумела додавить, как старший по званию скупо бросает:

— Уже сказано достаточно.

***

Бурун начинает финтить сразу, стоит лишь Катрине подойти к нему и сунуть чудом утянутую у снабженцев морковку. Конь будто предчувствует наступившую перемену и дальнюю скачку: наскоро прожевав подношение, он нетерпеливо шаркает из стороны в сторону, то и дело фыркает, мотая головой. Нетерпеливо закусывает удила и бьёт копытом о размягчённую дождём землю. Когда Кáта ставит ногу в стремя и, ухватившись за переднюю луку{?}[Передняя и задняя лука — приподнятый изгиб переднего и заднего краёв седла, соответственно, которые ограничивают сиденье; могут быть использованы для зацепки при посадке на лошадь.], садится в седло, Бурун тут же срывается с места, лихо вклиниваясь в построение.

Катрина поправляет сумку с самым необходимым и, огладив бок питомца, оглядывается на конвойное сопровождение. Они уже почти пересекли кромку леса и вышли в туманную прерию. Впереди идёт Мик Закариас — его навык в “вынюхивании” титанов и капитанская хватка становятся руководящим звеном всей миссии. В повозку запряжено две лошади, на кóзлах сидит совсем юный солдат, быть может, даже вчерашний кадет. Следом, по бокам, будто маленький авангард, поставлены двое из ударных отрядов: Кáта и Александр, которых Дункан отдал нехотя, скрепя сердце и приправляя всякое слово остротами. Далее идут уцелевшие из отряда: Гергер и Линн, а замыкает Васкес. Нанаба, Хеннинг и Томас, как выяснила Бишоп, среди прочих в повозке с ранеными.

В мыслях раз за разом крутятся слова Эрвина, сказанные им перед отъездом:

— Головой за него отвечаешь. Он мне живым нужен.

— Он всем нужен живым…