Класс… Не получив от меня ответа, мама уходит. Хлопок двери, и нервная система тут же со скрежетом ослабляет все гайки в механизмах. Я переворачиваюсь на спину и смотрю в потолок на встроенные лампочки, настраиваясь на продуктивный вечер за учебниками, но вибрация телефона на столе вынуждает поднять своё измученное тело и посмотреть, кто же про меня вспомнил.

Маршал: Выйдешь?

Сердце заходится, ликуя, но я хмурюсь, подавляя нахлынувшую радость. Обычно Антон присылает смайлики, как подтверждение своего хорошего настроения, а сегодня даже не поприветствовал меня. Я так и смотрю на телефон, сведя брови на переносице, пока не раздаётся громкий стук в дверь, ведущую на балкон. Я убираю гаджет в карман штанов, иду на звук, отодвигаю портьеру и вижу Антона. Руки сами дёргают ручку, чтобы впустить одноклассника, потому что дождь разыгрался не на шутку.

— Пойдём со мной? — подаёт руку сразу, не дав мне и слова сказать. — Пойдём, Лиз… — Маршал выдавливает из себя измученную улыбку, и выхожу на балкон.

— Что-то случилось? — смотрю на то, как моя маленькая кисть утопает в его крупной ладони, и замираю от ощущений, которыми меня в этот момент затапливает.

Жарко. Щекотно. Приятно. Кажется, кожу покалывает от его холодной руки.

— Побудешь со мной? — Антон крепко сжимает мои пальцы и с надеждой смотрит в глаза. В горле против воли образуется ком, но я киваю. — Хорошо, иди сюда, — он ловко перепрыгивает через преграду, разделяющую наши балконы и тянет меня следом. — Не бойся. Я держу.

Несмотря на его слова и сильные руки, оплетающие талию, зажмуриваюсь и не дышу, пока ноги не касаются твёрдого покрытия. Только в этот момент шумно втягиваю воздух в лёгкие. Сердце танцует на углях, когда иду за одноклассником, и ухает вниз, стоит нам переступить порог комнаты. В помещении все разгромлено. Мебель перевернута. Часть побита. На полу осколки. Я даже ступить вперёд боюсь. Тапочки на ногах вряд ли спасут.

— Извини, я тут немного… — Антон криво улыбается и подходит ближе, без проса кидая меня себе на плечо, как пушинку. — Вот так лучше, — опускает в кресло в противоположном углу комнаты, и оно единственное, судя по всему, не пострадало.

— Что случилось? — не могу перестать пялиться на одноклассника, который отпинывает от кресла части предметов и садится на пол, поворачиваясь ко мне спиной. — Антон?

Он лишь шумно выдыхает и запрокидывает голову назад прямо мне на колени. Взгляд мрачный. В нём нет прежнего веселья. Я даже дышать перестаю, пока он изучает моё лицо, после чего возвращается в прежнее положение и берёт мои руки в свои, перетягивая их к себе на плечи.

— Родители разводятся, — говорит равнодушно, — я чуть-чуть не рад, — усмехается, кивая на бедлам вокруг, — хочешь уйти? — добавляет тише. — Я пойму…

8

Я растеряна. Если признаваться честно самой себе, то не знаю, что должна говорить в этот момент. Представляю, как бы я отнеслась к разводу родителей, и в груди начинает щемить. Перенося до дрожи неприятную ситуацию на свою жизнь, понимаю, что лучше бы они разошлись, чем я потеряла обоих. Невольно содрогаюсь и проглатываю тугой комок, стоявший в горле. Я даже рот открываю, чтобы сказать Антону свои мысли, но тут же закрываю его. Уместно ли сейчас говорить ему что-либо? Или молчание будет максимальным проявлением поддержки и понимания?

— Не хочу. Я останусь, — произношу больше для себя, чем для него, и чувствую, как под ладонями растворяется напряжение каменных мышц.