По старой дружбе - Мария Перевязко

— Ах вот, в чем дело, — мой голос звучит зловеще, — может, мне надо было еще поползать на коленях перед господином Красновым, чтобы он снизошел до дружбы со мной? Ты эгоист, Краснов.

Я делаю вдох, глядя на то, как он тянется к стакану, и меня окончательно прорывает:

— А знаешь, что… Чтобы не было недопонимания: я поехала с тобой сегодня, чтобы ты наконец разобрался со своей якобы «девушкой», и мне не пришлось бы больше играть роль твоей фальшивой возлюбленной. Потому что для меня это противно, меня тошнит от твоих прикосновений. И, знаешь, я рада, что все так вышло! Я про твою виртуальную любовь. Ты — конченный придурок, если думал, что из этого что-то может получиться!

Он замирает со стаканом в руке, и его губы плотно сжимаются. Он смотрит на меня звериным хищным взглядом и ничего не говорит. Я пытаюсь отдышаться. Все мое тело пульсирует изнутри. В носу щекочет, но я не могу себе позволить расплакаться перед ним. Поэтому я резко встаю и торопливо покидаю это паршивое место.

Когда я спускаюсь по лестнице к танцполу, перед глазами пляшут разноцветные точки, и становится нечем дышать. Ко всему прочему, закладывает уши, и музыка уходит на второй план. Я цепляюсь за перила и отчаянно хватаю ртом воздух. Мне становится жутко от мысли, что из-за Краснова я грохнусь в обморок. Внезапно кто-то мягко берет меня под локоть и помогает спуститься вниз. Затем накидывает мне что-то на плечи и выводит на улицу. Я позволяю слезам прорваться наружу.

Глава 12. Краснов

Хотел бы я сейчас оказаться на своем мотоцикле. Сидя в этом вип-зале для богатых неверных бизнесменов на диване, который, не сомневаюсь, повидал многое (хоть от него и исходит еле различимый запах чистящего средства), я представляю, как чудесно было бы оказаться сейчас где-нибудь на пустой дороге и не думать ни о чем. Абстрагироваться от всего на свете — вот, что мне необходимо в данную минуту.

Обычно взрослые используют для этого алкоголь, но мой стакан уже пуст. И, кроме шума в ушах, ничего не происходит. Мысли по-прежнему мельтешат в голове, и я прикладываю немало сил, чтобы отгонять их, как насекомых вымышленной мухобойкой.

Осматриваюсь по сторонам в поисках какой-нибудь книги. Погрузиться с головой в какую-нибудь другую историю тоже было бы выходом, только вот в таких местах никто не читает книг. Так что мне ничего не остается, кроме как покинуть эту вульгарную комнату, пересечь зал с танцующими людьми и выйти на улицу. Да, свежий воздух, определенно, привел бы меня в чувство.

Как только открываю дверь, громкая музыка беспощадно бьет по ушам. Венерина почему-то решила, что это место придется мне по вкусу. Что ж, в очередной раз убеждаюсь, что она совершенно меня не знает. Трясу головой, чтобы отогнать воспоминания о сегодняшнем дне. Все-таки расслабился и не смог удержать вереницу мрачных мыслей. Она взбесилась, услышав правду. Она не способна взять ответственность за то, что натворила, и это говорит лишь о ее глупости. Мне становится тошно от мысли, что десять минут назад мы с Леной Венериной почти что снова стали друзьями. Как я мог допустить такую возможность? Как я мог надеяться на это?..

Оказывается, алкоголь все-таки действует, но совсем не так, как мне бы хотелось. Ступени под ногами слегка дрожат, а промежутки между ними кажутся больше, чем есть на самом деле. Поэтому, каждый следующий шаг дается мне с трудом. На последней ступени я поскальзываюсь (на нее кто-то что-то разлил) и взмахиваю руками, стараясь удержать равновесие. Это не помогает, но меня удерживает за плечо какой-то человек. Я узнаю его. Именно ему я заплатил, чтобы он пропустил нас с Венериной наверх. Ему около двадцати пяти, и он напялил дурацкую кожаную жилетку прямо на голый торс. Он награждает меня улыбкой, говорящей: «Мне весело, а тебе?» и хлопает меня по спине.